— Не было, — саркастически подчеркнул Марк, — тобой. А кем-то другим или тобой же в будущем?

— Я не хочу тебе зла, Ранду. У нас общий враг.

— О, ты ненавидишь Дорамон. Они убили твоего мужа и детей восемьдесят лет назад. Вот только вражда с одним орденом никогда не мешала пакостить остальным. А ты великий мастер сталкивать противников лбами. Не удивлюсь, если упорное желание Дорамон истребить нас — твоих рук дело. Итог игры Ун-Чу-Лай.

Острый взгляд серо-голубых глаз скрестился с черной бездной в глазах Арелато.

— Я не делала ничего, чтобы усилить Дорамон. Не давала им никаких козырей. С тех пор как погибла моя семья, я хочу одного — истребить их до последнего адепта.

— Но будешь не против перед этим истребить и Ранду их руками.

— Нет, Арелато. Я не хочу истреблять Ранду. Ты — здравомыслящий Великий Магистр. С разумной внешней и внутренней политикой. Я хочу если не стать твоим союзником, то установить с тобой нейтралитет.

— Союзник? Нейтралитет? Разве к союзникам подсылают шпионов? Почему ты не написала? Не назначила встречу, не вызвала на прямой разговор?

— Ты ответил бы мне иначе, чем сейчас? Ты упрямый сукин сын, Ранду.

— А ты — хитрозадая мартышка, Ун-Чу-Лай.

— Закончим с комплиментами. Предлагаю обмен. Ты отдаешь мне Ке’Лисо. Я отдаю тебе того, кого искала твоя помощница.

По запыленной иконе пробежала рябь, и на миг перед Марком предстало смуглое лицо молодого парня.

— Узнаешь? Это жених твоей пленницы.

— Значит, это ты увела его из-под носа Оршавы. Благодаря своему шпиону. Зачем тебе это нужно? Какое дело Ун-Чу-Лай до моих отношений с феей?

На поверхность иконы вновь вернулось лицо Великого Магистра Ун-Чу-Лай.

— Будешь смеяться — я надеялась, что ты сумеешь договориться с феей по-хорошему. Без шантажа и принуждения. Для этого я забрала юношу из города и укрыла родителей феи. Увы — Ке’Лисо оказался слишком молод и безрассуден. Теперь приходится выторговывать его жизнь на этого паренька. Ах да, забыла добавить — девушку тоже. Не хочу, чтобы мой ученик зачах от тоски в разлуке с ней.

Арелато присвистнул:

— Чужака-ремидейца за собственного шпиона плюс адепта Ранду? Предложи что-нибудь получше, Ветария. Я найду, как использовать твоего ученика.

Длинноносая женщина холодно усмехнулась.

— Неуместный блеф. Я знаю, как Оршава предлагала тебе использовать мальчишку. Без него ты не добьешься своей пленницы. Время играет против тебя. Ты уже не сможешь пользоваться другими женщинами. Отдача истощает тебя.

— Сгодится и твой шпион. Знаешь, как я использую мужчин в этом качестве? Женщины забирают отдачу в постели, мужчины — в предсмертной агонии. Отдача сжирает их тела подобно гангрене. Но в сотни раз мучительнее.

Взгляды двух Великих Магистров скрестились. Черная бездна и серый кинжал.

— Не стоит запугивать меня, Ранду. И набивать цену тоже. Ты на грани. Я чувствую даже отсюда. Никто не спасет тебя от отдачи, кроме феи. Ты загнал себя в ловушку. Выкарабкаешься ли из нее?

Марк стиснул кулаки. С каким удовольствием он размазал бы по стене мартышечью физиономию суки А’Джарх!

— Отвяжите их, — рявкнул он старшим магистрам, затем Ветарии: — Жду мальчишку.

На месте иконы заклубился черный туман. Сквозь него проступили очертания молодого парня. С лодыжек и запястий пленников слетели кандалы. Оршава рывком подняла девушку, Пеширро стащил на пол Кастале. Магистры подвели обоих к порталу, крепко удерживая магией.

Мужской силуэт в дымке стал четче, вскоре Ранду различили искаженное страхом лицо ремидейца.

Непреодолимая сила потянула пленников из рук Оршавы и Арелато. Они не сопротивлялись, отпустили хватку и позволили чужой магии затянуть Даршелу и Кастале-Ке’Лисо в портал. Через полминуты парочка исчезла в тумане, а на полу пыточной стоял до смерти перепуганный ремидейский юноша.

«Ну что, Дейл, как тебе жилось с Ун-Чу-Лай? — мысленно обратился к нему Марк. — Я хочу услышать твой рассказ, прежде чем ты встретишься с невестой».

За минувшие сутки Мири даже никто не запирал. Она свободно выходила из спальни, бродила по подгорному замку, наталкивалась на магов, которые приветствовали ее удивленно, но уважительно, и вопросов не задавали.

Арелато она не видела. Он не вызывал ее составить компанию за завтраком, не являлся допрашивать. Мири старалась поскорее забыть свое желание избрать его ради Шел и Кастале.

Тайну его исчезновения раскрыл Кодорро. Оказывается, монсеньор дрых. Целые сутки. Отсыпался после двойного боя — сначала в Алмазном доспехе, потом под стенами замка на горной тропе.

Кодорро заходил к Мири и вчера и сегодня. У девушки окончательно выгорела злость на него. И верно — какое право имеет она, бессмертная фея, судить смертных за то, что они не хотят умирать.

И Кодорро не виноват, что Арелато чуть не убил ее друзей. Пусть по счетам платит виновный. Уж ему-то она выскажет все, что о нем думает. Пусть только покажется!

От этой мысли в животе Мири поднималась горячая волна ярости к проклятому похитителю. Не только за друзей — за все, что он ей причинил. За все, что она вынесла по его воле.

Мириэль сама не замечала, что бушевавший в ней огонь приближал, притягивал ее крепче к тому, кто его вызвал. Слишком сильными, слишком жгучими были ее чувства к Арелато. Все ее помыслы и устремления были направлены на этого мужчину. Он занимал огромное место в ее жизни, ее мыслях, ее душе.

Она не могла игнорировать его присутствие. Не могла стереть ластиком. Ей приходилось мириться с его существованием, а главное — постоянно испытывать к нему бурные эмоции.

Когда думаешь о человеке столько, сколько Мири думала о своем похитителе, когда он вызывает такие сильные чувства, становится не важно, любовь это или ненависть. Человек делается значимым, почти родным.

Так и случилось. Арелато прочно угнездился в душе Мириэль. Пошли вторые сутки, когда она не видела его, не разговаривала с ним. Утром она вышла побродить по замку и невольно ждала, что сейчас он покажется из-за поворота. Думала спросить кого-нибудь встречного, отоспался ли уже наконец их монсеньор.

Мефало, прикатившая обед, только пожала плечами в ответ. Она не прислуживала самому Великому Магистру. Только мелким сошкам вроде пленниц, сердито подумала Мириэль.

Когда дверь распахнулась и на пороге появилась знакомая широкоплечая фигура, первым чувством Мири стало облегчение. Ничего не изменилось. Он по-прежнему есть в ее жизни. И только потом хлынула накопившаяся злость.

— Явился… — прошипела она.

И больше не смогла вымолвить ни слова. Только хлопала глазами, не в силах вернуть на место отвисшую челюсть. Вслед за Арелато в спальню вошел Дейл.