острому цзяну. А ещё шептались, что они — оборотни, умеющие превращаться как в зверей, так и в птиц, а вовсе не люди. И убивать умеют не только оружием, но и свистом. Что из этого было правдой, что преувеличением, а что ложью, Ловенсу ещё предстояло выяснить.

Что больше всего огорчило Ловенсу, так это разговор с Соа. Похоже, эта влюблённая дура ни на что не годна, кроме как вздыхать о своём любимом. Ладно! Может хоть словечко за двоюродного брата сможет замолвить, если понадобится…

40

Разговор Ловенсу с Соа не остался тайной для ХунЮна. Не только у стен дворца были уши, но и у сада тоже. Так что не Соа доложила Его Величеству его содержание. Но и скрывать от Его величества ничего не стала. Просто немного смягчила острые углы. ХунЮну даже понравилось, как его любимая наложница тактично защитила своего родственника и, в тоже время, не подвела своего императора. Соврала Ловенсу только в одном — что до сих пор осталась такой же безграмотной, какой пришла во дворец. В остальном — просто схитрила.

Этот разговор Ловенсу с Соа определил его дальнейшую судьбу. Его величество понял, что Ловенсу, оставшись во дворце, не оставит в покое Соа, всегда будет пытаться использовать её в своих интересах. И Его величество принял окончательное решение отправить Ловенсу подальше из столицы. Единственное, что беспокоило Его величество, это реакция Соа — как-никак Ловенсу её родня.

А любимая наложница вела себя странно последнее время. То грустила, то веселилась без причины, то глубоко задумывалась о чём-то. Прятала свои чудесные глаза от Его величества. На невинный вопрос Его величества о самочувствии вообще расплакалась.

— Я так скучаю по ней…

— По кому? — не понял ХунЮн, ожидавший услышать про двоюродного брата.

— По Хеджин…

— Хеджин? — удивился Его величество, — Я думал, что ты скучаешь по семье, по родственникам и друзьям, по уехавшему Ловенсу.

— Я скучаю по ним тоже. Но это другое. Моя семья теперь Вы, Ваше величество. А мои родственники, также как и я сама, должны служить Вам и находиться там, где они будут наиболее полезны Вам. Если Вы решили, что место Ловенсу не в столице, то так тому и быть.

— Значит, Хеджин… Ты хочешь, чтобы я вернул её во дворец?

У Соа мгновенно высохли слёзы, и она подняла на Его величество глаза, полные надежды:

— А можно?

— Разве для императора есть что-то невозможное? — улыбнулся ХунЮн.

— Ваше величество, а где сейчас находится Хеджин?

— Там, где она хотела быть, — загадочно ответил Его величество, — А скоро будет там, где и мечтать не смела.

— Так она счастлива быть там? Тогда не надо её возвращать, Ваше величество! Я хочу, чтобы Хеджин была счастлива. Если это так, то я не буду больше по ней скучать… Если только совсем чуть-чуть…

41

Не смотря на выясненную причину странного поведения Соа, её самочувствие не улучшилось. Она продолжала хандрить, но изо всех сил пыталась держаться перед Его величеством. И обеспокоенный император вызвал к любимой наложнице лекаря. Ыйса тщательно осмотрел больную, прощупал пульс и торжественно возвестил, что наложница Соа ждёт ребёнка.

Неожиданное, но ожидаемое известие обрадовало обоих. Соа возрадовалась своему будущему материнству и возблагодарила Будду за чудесный подарок.

ХунЮн не почувствовал ничего, хоть отдалённо напоминающего отцовство. Это придёт к нему гораздо позже. Когда он впервые возьмёт на руки своего первенца, сына, наследника. Вдохнёт его сладкий младенческий запах. Умилится, с какой силой сожмут его палец тонкие пальчики сына. Растает от его первой улыбки. Восхитится его первым неловким шагам. Вздрогнет от впервые произнесённого слова «папа».

А в тот час, когда он услышал, что станет отцом, Его величество подумал о другом. Он тоже возблагодарил Будду за чудесный подарок. За то, что теперь ни у кого в империи Когурё не возникнет даже тени сомнения в праве Соа стать императрицей. На это не смогут возразить ни члены Совета, ни канцлер, ни его дочь, ведь Соа носит под сердцем наследника славной империи Когурё.

А ещё Его величество император ХунЮн подумал о том, что как же чудесно, когда лодка твоей судьбы плывёт по реке жизни плавно, не встречая препятствий, и пристаёт к тем берегам, куда ты осторожно её направлял. Прислушиваться к воле небес и обладать терпением — вот какие жемчужины драгоценного опыта положил в копилку своих знаний ХунЮн, где уже хранились частички мудрости его отца, императора ХёнКи.

42

Хеджин выскочила из палатки Талтала и стремглав бросилась к реке. Её душили слезы. Не добежав до берега, разрыдалась. Было так обидно! Нет! Ну, в самом деле! Она столько ли преодолела на пути к нему. И каждый удар копыт её легкокрылого коня отбивал радостью — Тал-тал, Тал-тал, Тал-тал. А он???

А сколько трудностей превозмогла! Одно обучение в течение трёх месяцев чего стоило! Она наравне с мужчинами таскала тяжести в гору. В полном облачении переходила болото. Увязая в песке, бежала на скорость. Закончила первый курс одной из лучших. И ведь никто — ни новобранцы, ни учителя, не догадались, что она девушка.

Да, второй курс дался ей сложнее. У неё по-прежнему были проблемы с овладением цзяня. Зато в рукопашном бою она приспособилась вырубать соперников одним лишь прикосновением, и тем компенсировала недостаток силы. И как же вытянулись физиономии у её товарищей по обучению, когда они узнали в конце курса, что проигрывали девушке!

Третий курс был самым сложным. Не в физическом плане, а в смысле взаимоотношений с учениками. Они косились на неё и шарахались, как от огня. Никто не хотел с ней тренироваться. Ещё бы! Победа над девушкой не добавляла мужчинам чести, а поражение покрывало несмываемым позором. Но она и это вынесла.

И всё это ради чего? Ради того, чтобы Талтал, едва увидев, отправил её домой?!? «Упрямый осёл!», — разозлилась Хеджин. И слезы её высохли. Ну, ничего! Кажется, она нашла, за что можно зацепиться, чтобы остаться с ним. Вместе с великодушным разрешением Его Величества на службу Хеджин в качестве ординарца чжихуэя Талтала, император прислал ему собственноручно написанную записку: «Её жизнь и её смерть теперь принадлежат тебе». На неё и ссылался Талтал, когда настаивал на возвращении Хеджин домой. Она же упирала на то, что разрешение служить почти что приказ Его величества. А как можно ослушаться своего императора? Кроме того, у неё была своя записка, написанная Его величеством ХунЮном: «Твоя жизнь и твоя смерть теперь принадлежат ему. Но помни, что его жизнь и