– По-моему, это слишком… – я видел жестокость врагов, но не хотел принять версию генерала.

– И тем не менее это так.

– Ладно. Спорить не стану. А что по нашей армии и корпусу?

Эрлинг поморщился:

– С армией все понятно. Она держит рубежи и накапливает резервы. А вот наш корпус в немилости у Генштаба. По этой причине нам перестали отгружать технику и присылать подкрепления. Но это между нами.

– Что услышал, останется при мне, – я кивнул и сразу задал новый вопрос: – Но почему мы в немилости?

– Официальная версия такова, что мы могли удержать линию фронта, однако прозевали вражеский удар. И никому не интересно, что нам не хватало артиллерии и авиации, а республиканцы имели шестикратное превосходство.

– А что происходит на самом деле?

Генерал мог промолчать, но он ценил меня и ответил:

– Настоящая причина банальна – интриги. Слишком часто мое имя стало упоминаться в связи с победами Первой армии. И меня решили осадить.

– Это командующий армией Игнатов?

– Нет. Проблема не в нем. Бери выше. Против меня играет маршал Родрик Вальх, двоюродный брат царя и мой кузен. Сейчас он является заместителем начальника Генерального штаба и очень боится моего возвышения.

– Наверное, он видит в тебе конкурента в возможной борьбе за царский трон.

– Так и есть. И своими интригами он приносит вред государству. Впрочем, вскоре эта проблема будет решена.

– Не скажешь как?

– Отчего же… Скажу… Я принесу Родрику Вальху вассальную клятву…

– Потому что готов поступиться своими амбициями ради спасения государства?

Эрлинг задумался, одним глотком допил кофе и только после этого сказал:

– Можно сказать и так.

– Я тебя понял.

Он улыбнулся и махнул рукой:

– Не забивай себе голову, Юра. Лучше расскажи о своих приключениях. А то на тебя сразу два наградных листа пришло.

Мне было, что рассказать, и я поведал Эрлингу свою эпопею. Разговор шел легко и даже весело. Настроение генерала заметно улучшилось, и через час, узнав про мой отпуск, он поинтересовался:

– Как в столицу будешь добираться?

– Пока не знаю. Вот к тебе зашел. Думал, может, выручишь.

– Правильно сделал, – Эрлинг кивнул и добавил: – У меня теперь личный самолет, приобрел недавно, и сейчас он в Беренгаре. Вылет на Неерборг через три часа. Из столицы сможешь вернуться на нем же. Он у меня каждый день летает. Понял?

– Так точно, господин генерал! – я встал.

Эрлинг последовал моему примеру, поднялся и похлопал меня по плечу:

– Давай, Юра, лети домой и духов-хранителей тебе в дорогу.

Генерал проводил меня до выхода, отдал приказ Рокуэллу приготовить машину и отправить меня на аэродром Беренгара.

Все вышло очень удачно, и через три часа я летел домой.

Вот и дом, милый дом. Я вернулся в свою квартиру на улице Марш-Арадийо и сразу позвонил Робинзону. Мой старый телефон сгорел вместе с «Берсерком», так что пришлось покупать новый. И, естественно, Робинзон не смог определить, кто набрал его номер:

– Кто это?

В трубке знакомый голос, и я ответил:

– Привет, Робинзон. Это Темный.

– Здравствуй, бродяга, – он обрадовался или сделал вид, что рад мне: – Как ты!? Откуда звонишь!?

– Я в столице.

– Ранен? В госпитале?

– Нет. Я в отпуске. Сейчас дома.

– Отлично. Жди. Сейчас мы приедем.

Я не обратил внимания на «мы», спокойно принял ванную, переоделся и приготовил нехитрый обед. Только присел за стол, как в дверь позвонили. Это был Робинзон, а с ним Настя, та самая девчонка из детского дома. Вот так сюрприз. Но вскоре все разъяснилось. Оказалось, что работодатель отнесся к моей просьбе серьезно. Приехал в детский дом, натравил на директриссу проверку из совета попечителей, а попутно пообщался с Настей и удочерил ее. Бывает же такое. Хотя жизнь полна сюрпризов и, судя по всему, девчонка таким поворотом событий была весьма довольна.

Что же, я пожелал им удачи. А потом попросил Настю посидеть в гостиной, пусть посмотрит телевизор, а сам уединился с Робинзоном на кухне. Он поставил под стол небольшой чемоданчик, в котором находился прибор, фиксирующий прослушку, удостоверился, что все в порядке, и кивнул. Можно начинать разговор.

Я рассказал Робинзону о том, что происходит на фронте. А потом поведал про положение нашего корпуса, интриги Родрика Вальха и планы Тейта Эрлинга. Может, это и неправильно, делиться конфиденциальной информацией с Робинзоном. Но я рассудил, что хуже от этого не будет. Ведь он такой человек, что может пригодиться Эрлингу, и это пойдет на пользу не только генералу, но и стране.

Робинзон слушал меня внимательно, даже очень. А потом сказал:

– Информация интересная. За нее можно выплатить тебе гонорар.

– Я поделился с тобой сведениями не ради денег…

– Значит, если я предложу тебе десять тысяч рублей, ты откажешься?

Он усмехнулся, и я кивнул:

– Да. Откажусь.

– Зря. Как бы там ни было, гонорар получишь. Как обычно, он будет перечислен на твой счет.

Я подумал, что деньги лишними не бывают, решил не спорить и согласился:

– Хорошо. А что скажешь насчет маршала Родрика Вальха?

– Тут все просто. Есть новости из дворца, что царь сильно сдал. Много спит, болеет и не так активен, как прежде. Убивать его не надо. Проще подождать год-другой, и он сам отправится в иной мир, где черти будут его на сковороде в кипящем масле жарить. Вот наша знать и всполошилась. Нет такого аристократа из первой сотни, кто на себя мысленно корону ни примерил. Все мечтают на трон взгромоздиться, и Родрик Вальх, конечно же, тоже. Однако у него ничего не выйдет.

– Почему?

– Во-первых, есть более шустрые ребята. Например, твой генерал Эрлинг или князь Александр Демидов. Один очень хороший вояка, а второй превосходный администратор. И пусть они не фавориты гонки за царской короной, если делать ставки, то я выберу этих представителей династии Вальхов.

– Подожди. Какие ставки? Я ведь сказал, что Тейт Эрлинг хочет дать вассальную клятву Родрику Вальху, и это отсекает его от трона.

– Чушь! – Робинзон поморщился и пояснил: – Это уловка. Можешь не сомневаться. Эрлингу необходим рост, больше славы, больше власти и больше преданных людей. Поэтому, давая клятву Родрику, этому тупому козлу, он всего лишь выигрывает время и развязывает себе руки. А когда потребуется, генерал уберет Родрика. Просто смахнет его с шахматной доски, как битую фигуру, и сделает это без колебаний.