— Не так уж и плохо, как я боялась сначала, — честно сказала Стелла и вдруг вспыхнула: — Я имела в виду…

Дэвид засмеялся и притянул ее к себе опять, стараясь добиться от нее нового витка возбуждения. Ему доставляло удовольствие наблюдать, как она, на этот раз вполне осознанно, распахнула для него ноги и стала тереться своими грудками о его сильный торс.

— Ты настоящая женщина, Стелла, чувственная и страстная, — шепнул он ей в самое ушко и, перевернув ее на бок, снова вошел в нее, повторяя обводы нежного тела девушки своим, крепким и сильным. При этом обе руки Дэвида оставались на свободе и могли играть грудью Стеллы. Время от времени Дэвид касался пальцами возбужденного и чрезвычайно чувствительного крохотного бугорка между бедер своей ученицы, отчего по ее телу пробегали волны наслаждения, заставляя Стеллу двигаться в унисон с Дэвидом, распаляя и его, и себя все больше и больше.

Стелла удивлялась, почему она раньше не могла взять в толк, что мужской орган, находясь внутри организма женщины, в состоянии доставить ей огромную радость. Подобным же образом руки и пальцы мужчины могли быть не менее умными и чуткими, чем женские.

Стелла вполне отдавала себе отчет в том, что ее приключение с Дэвидом — не более чем эксперимент для них обоих, а ни в коем случае не начало большого всепоглощающего чувства. Но она была чрезвычайно благодарна Дэвиду за его терпение, доброту и квалифицированные уроки любви. Оставалось надеяться, что Джордж, когда он окажется с ней в сходной ситуации, поведет себя столь же достойно и мудро. Как бы то ни было, она ощутила растущую и крепнущую уверенность в своих женских чарах. Дэвид сказал ей, что теперь она вполне в состоянии прибрать Джорджа к рукам, и не только прибрать, но еще и научить его доставлять ей удовольствие. Пожилыми мужиками всегда легче управлять, чем молодежью. Стелла еще более уверилась, что у них с Дэвидом складываются превосходные дружеские отношения. Кто знает, может быть, встреча, подобная этой, еще повториться как-нибудь. И действительно, почему бы и нет? Главное — лишь крепко хранить все, что случилось, в секрете.

Дэвид завез Стеллу в ее квартиру около девяти тридцати. Стелла ожидала телефонный звонок от Джорджа, которого — не было в те дни в городе.

«Бедное дитя, — подумал Дэвид чуть ли не с отеческой заботой, — ей пришлось в жизни нелегко, и она заслужила от судьбы хотя бы небольшую передышку. Будем надеяться, что Джорджу по силам обеспечить Стелле маленькие радости бытия. Хорошо было бы, если бы и Марта, наконец, отстала от девчушки. Следует намекнуть Еве на то, чтобы она провела со своей соседкой разъяснительную работу. Ну вот, — констатировал про себя Дэвид, — ни дня не могу прожить, не вспомнив о Еве… Просто наваждение какое-то! И самое главное, это моя физическая от нее зависимость. Стоит мне лишь о ней подумать, как у меня начинает подниматься. Как будто я только что не был с другой!» Нет, Ева определенно, настоящая чертовка. И как ужасно себя ведет, совершенно не считаясь с ним. Превращается потихоньку в шлюху, встречается Бог знает с кем. По какой бы причине они ни поссорились, всегда виноват он. Может быть, она превратилась в суфражистку, женщину, которая борется за равные права с мужчиной даже в постели? Жаль, что она не видит очевидных вещей — во все времена для мужчин и женщин существовал двойной стандарт. Для парня никогда не считалось зазорным трахаться напропалую, зато девушку, которая поступает так же, общество отвергает и порицает. Интересно знать, до каких пор он будет испытывать унизительную ревность по отношению к Еве?

Вдруг он вспомнил, что они с Евой когда-то договаривались встречаться каждую пятницу вечером, и ему стало интересно, соблюдает ли Ева условия этого несколько ребяческого договора. Остановив машину у телефонной будки, Дэвид набрал ее номер. Она отозвалась сразу, и з ее голосе явно прослеживались следы злости и горечи, хотя по тембру Дэвиду стало ясно, что Ева только что плакала.

— Черт бы тебя побрал, Дэвид, где ты находишься и почему звонишь так поздно?

— Извини, дорогая, был занят на работе, в офисе. Только что разделался со всеми делами. Ты по-прежнему хочешь увидеться со мной?

На противоположном конце провода воцарилось молчание, а затем голос Евы произнес: «Я была бы счастлива, если б могла тебя не видеть». Затем послышался скорбный вздох.

— Ох, Дэвид, ну почему ты так долго не звонил?

— Ева, милочка, прекрати издавать стоны опечаленной жены. Я не звонил, потому что думал, что успею закончить дела пораньше, когда же посмотрел на часы, то своим глазам не поверил — так уже было поздно. Я могу подъехать прямо сейчас?

— Полагаю, можешь. Марти уже легла, так что не звони — я оставлю дверь открытой. Дэвид, скажи, ты останешься на ночь?

Почему бы и нет, подумал Дэвид. С тех пор как они провели вместе ночь, прошла уйма времени. Обычно в субботу утром она рано встает и едет в студию, значит, он успеет добраться к себе домой еще до того момента, как горожане отправятся за покупками.

— Согласен, дорогая. Ну, а сейчас я вешаю трубку и срочно выезжаю. Постарайся меня дождаться.

— А что, разве бывало иначе? — В ее голосе снова послышалась горечь.

Марти слышала, как к дому подъехала машина, и сразу поняла, что это Дэвид. В который раз Марти подумала, сколько еще Ева сможет переносить подобное обхождение со стороны Дэвида. Она, видите ли, его любит! Но разве чувство, которое заставляет человека пресмыкаться перед себе подобным, молить хотя бы о видимости взаимности, потеряв всякую гордость, заслуживает подобного названия? Нет, только не для меня. Я сильнее Евы!

Марти беспокойно заворочалась в постели, пытаясь устроиться поудобнее. От выпитого в течение вечера раскалывалась голова, но Марти и под страхом смертной казни не сделала бы и шажка в сторону ванной комнаты, где хранился аспирин. С выпивкой и в самом деле пора кончать. Некто Пат, так же как и она, работавшая в рекламном агентстве, заявила ей однажды об этом прямо в лицо. Да и не только об этом. Марти догадывалась, что на ее счет давно уже ходят сплетни. Еще бы им не ходить! Прежде всего, Марти не сделала ни малейшей попытки скрыть от кого бы то ни было свои чувства к Стелле. И уж тем более Марти не скрывала свою реакцию на предательство Стеллы, ее постепенный уход в мир мужчин. «Вот с ней, — не совсем искренне думала Марти, — на свете еще полтора миллиарда женщин, какой смысл жалеть о том, что, в сущности, для нее потеряно: Не больно велика честь состоять в заброшенных любовницах у Стеллы, если тебя держат исключительно на черный день — вдруг у крошки Стел ничего не выйдет с самцами?»

Неожиданно Марти вспомнила о предложении, которое ей сделал один из фотографов, которому она позировала несколько раз. Он предложил — ей сниматься в кино, но совершенно особого рода. В фильмах, запрещенных законом. В сфере порнобизнеса возник большой спрос на стройных интересных женщин — публика начала уставать от потасканных толстых шлюх, которые обычно снимались в подобных роликах. Однако после нашумевших в Европе картин «Глубокая глотка» и «За зеленой дверью» порнофильмы, особенно отмеченные печатью таланта и вкуса, превратились чуть ли не в респектабельный бизнес. Обходительный фотограф довольно проникновенно убеждал Марти, что особой игры от нее не потребуется. У них есть молодой талантливый режиссер, который устроит все наилучшим образом. Его картины будут на порядок выше любого фильма, сделанного подпольными студиями.