От столь прямодушного комплимента в свой адрес Лаура вся зарделась. Она и впрямь выглядела изумительно: белое платье с зелеными вставками, пояс в виде широкой атласной ленты, зеленая накидка, удивительно гармонирующая с цветом ее больших блестящих глаз. Высокую шею украшало жемчужное ожерелье, а роза из слоновой кости покоилась в самой ложбинке между ее грудей. Джулиана словно жаром обдало. Ну не мог он, как ни силился, заставить онемевшие губы раздвинуться в улыбке…

– Вы слишком меня балуете, милорд, – сказала Лаура, усаживаясь в карету и нащупывая ногой еще теплый кирпич. Из груди ее вырвался вздох.

– Вы вздыхаете о тех, кто не может себе позволить поездки в каретах с подогретыми кирпичами в ногах? О тех, кого обкрадывает знать? – участливо спросил Джулиан. – Ведь именно им был посвящен ваш последний пассаж?

– Верно, милорд. Мне не понаслышке знакомы тяготы жизни, и если бы не вы, не наше с вами соглашение…

Джулиан поспешил перевести разговор в более безопасное русло:

– Так вы считаете, власти предержащие, все до единого, воруют у бедняков?

– Отчего же? Нет, конечно, – простодушно ответила Лаура, – Некоторые из них так стары и немощны, что поручают это своим слугам.

– Вы… Вы искушаете судьбу, мисс Ланкастер.

– Пусть, – устало ответила она. – Мир полон страдания, и никто этого не желает замечать, кроме самих страдальцев.

– Но разве вы способны спасти мир, цветок невинный? Лаура лишь пожала плечами и повернулась к окну. Джулиан не знал, что и подумать. В который раз он силился постичь, что скрывается за этим высоким лбом, какие чувства теснят эту роскошную грудь… Характер мисс Ланкастер представлялся ему клубком противоречий, соединением самых что ни на есть взаимоисключающих черт и свойств. А это так волновало и притягивало его к ней словно магнит…

Молчание, повисшее в карете, стало его тяготить, и он спросил:

– Что вы думаете о Наполеоне, мадемуазель Ланкастер?

– Эльба скоро лишится своего узника, – уверенно ответила она.

– Полагаете, маленький корсиканец удерет?

– Непременно. Ему наскучит заниматься математикой и прочими науками. Пожалуй, он сумеет склонить на свою сторону власти острова. Что же до Франции, то там народ лишен свобод, за которые во время революции было пролито столько крови. Страна скатывается в еще более ужасное положение, чем во времена Директории.

– И вы одобрили бы его бегство? – В голосе Джулиана звучало беспокойство.

Поколебавшись мгновение, Лаура покачала головой:

– Нет, но он и не нуждается в моем одобрении. Мне просто кажется, что человек с его характером, изведав всю полноту власти, не станет сидеть сложа руки, а попытается ее вернуть.

– Представьте себе, – негромко проговорил Джулиан, – я тоже так считаю, но меня никто не желает слушать. Все счастливы, что война закончилась. Никто даже не помышляет о ее возобновлении…

– Боюсь, нам остается только надеяться, что мы оба заблуждаемся, – подытожила Лаура.

Карета остановилась. В доме Эми Уилсон, где Джулиан намеревался провести со своей спутницей нынешний вечер, царило оживление. Здесь было больше членов парламента, чем на любом из заседаний во время сессий. Вокруг черноглазой Гарриет, сестры хозяйки дома, стоявшей у камина, толпились поклонники. Джулиан кивнул нескольким знакомым. Все, с кем он раскланивался, бросали любопытные взгляды на Лауру. Он чувствовал себя польщенным. Красота Лауры явно произвела на собравшихся огромное впечатление. Их с Малькольмом затея увенчалась полным успехом, ведь теперь все светские сплетники, кто не видел их вдвоем ни в театре, ни в игорном зале, удостоверятся наконец, что слухи о связи лорда Локвуда с красавицей актрисой не досужий вымысел. Таким образом, цель его была почти достигнута. Но почему-то эта мысль вызывала у него досаду. Им предстояло расстаться сразу же после окончания парламентской сессии, но он не хотел отпускать ее от себя. И в то же время, будучи почти уверен, что она в самом деле невинна, ни в коем случае не желал нанести ей бесчестье. Что же делать, как поступить? Эти мысли сводили его сума. А еще вдобавок решение, принятое им совсем недавно, тоже изумляло его. Вопреки многолетней традиций он решил встретить Рождество в Лондоне, а не в Шедоухерсте. И как только подобное могло прийти ему в голову?

– Живей, живей, не опаздывать! У нас нынче аншлаг! В зале яблоку негде упасть! – Роско Трогмортон то возбужденно потирал потные ладони, то проводил пятерней по взъерошенным волосам.

– И кого нам следует благодарить за это? – Джереми кивнул в сторону Лауры. – С тех пор как наша пастушка стала подругой графа, всем лондонцам хочется увидеть ее на сцене.

– Не какого-нибудь завалящего графа, – тотчас же вставила Селия, – а самого Локвуда.

– Нет, это пьеса нравится публике, – попытался было возразить Трогмортон. – Аншлаги начались после того, как я добавил в текст пару строк.

– Их Лаура добавила, а вовсе не ты, тщеславный индюк. – Селия сдвинула брови и указала пальцем на дверь гримерки: – Прочь отсюда, вы оба, а не то я и в самом деле опоздаю к открытию занавеса.

Бледная от волнения, с лихорадочно блестевшими глазами, Лаура облегченно вздохнула, стоило подруге захлопнуть дверь за докучливыми визитерами.

– Дорогая, да на тебе лица нет. Что случилось? Лаура покачала головой:

– Ничего, просто… он нынче будет здесь. С самого начала спектакля.

– Локвуд?

– О да, он!

– И ты нервничаешь из-за того, что он будет пристально следить за твоей игрой? Боишься сбиться, забыть текст в его присутствии? – Селия многозначительно улыбнулась. – Я тебя прекрасно понимаю, дружочек. Поверь, все это означает, что твои чувства к нему куда серьезнее и глубже, чем тебе самой хотелось бы. Скажи, вы по-прежнему спите врозь?

Лаура не ответила, но по тому, как она зарделась, потупившись, Селия сразу поняла, что она не ошиблась. Она знала, что обсуждение этого вопроса ввергает Лауру в смущение. Выходит, граф Локвуд действительно хотел, чтобы Лаура являлась его содержанкой лишь номинально. Интересно, что все это могло бы значить?

– Вот и славно, – небрежно бросила она, проводя по щекам пуховкой.

В дверь постучали.

– Войдите! – хором сказали подруги.

На пороге показался Джереми.

– Ты пропустишь свой выход, – хмуро бросил он Селии и повернулся к Лауре: – А ты наверняка не снизойдешь до того, чтобы составить нам компанию в «Ангеле» после спектакля.

– У его светлости другие планы… – пролепетала Лаура. Она так смутилась, словно ее уличили в чем-то постыдном. – Возможно, мне и удастся…

– Да полно тебе, – фыркнул Джереми. – Не стоит ради нас осложнять себе жизнь. Мы выпьем за твое здоровье. И пусть с твоей стороны не очень-то красиво…