— Он был забит. И сразу было видно, что его не открывали. — Сержант посмотрел на Нельсона, и в его глазах мелькнул испуг. — Вы поэтому пришли? Нашли в колодце труп?

И вот теперь Нельсон сидел в кабинете, который Мишель называла «уютным уголком», а Лора и Ребекка — «игровой», читал распечатки и ксерокопии и размышлял, куда, черт возьми, направить расследование. Еще немного, и пресса все пронюхает, и тогда, если у него не найдется надежного подозреваемого, его повесят, выпотрошат и четвертуют. Детский труп под бывшим приютом — желтые издания обожают подобные сюжеты. К тому же скоро лето, когда поток информации иссякает. Если не соблюдать осторожность, то инспектор Плод[9]будет месяцами не сходить с первых страниц газет.

Нельсон вздохнул. Из гостиной доносилась музыка из американского комедийного сериала «Секс в большом городе», и это означало, что ему нечего там делать. Жена и дочери были поклонницами этого кино, которое каждый вечер появлялось на экране. Ему же оно казалось откровенной мерзостью, в которой все женщины выглядели совершенно нелепо. Такая мода, внушала ему Ребекка. Но если это мода, почему он никого не встречал в таких нарядах? Может, американская мода? Если не вспоминать поездку в «Диснейленд», которая не в счет, Нельсон никогда не был в Америке, и его туда не тянуло. В отличие от других копов он не бредил штучками ФБР: пистолетами, скоростными машинами и роскошной обстановкой. Нельсон не сомневался, что жизнь полицейского в США похожа на жизнь его коллег по всему миру: десять процентов активных действий и девяносто процентов отупляющей скуки.

— Папа! — раздался крик из гостиной. — Твой телефон звонит.

Нельсон, ворча, пошел в коридор, где из кармана пиджака подавал сигналы его мобильник. Телефон, конечно, замолчал, как только он взял его в руку. На экранчике светилась надпись: «Один пропущенный звонок от Рут». Нельсон нажал кнопку набора.

— В чем дело, Рут?

Голос звучал очень далеко, но по тону старший инспектор понял, что Рут добилась какого-то успеха.

— Мне звонила Дэбби Льюис, судебный эксперт-дантист, о которой я тебе говорила.

— Черт возьми, веселая работенка — копаться в зубах мертвецов!

— Замечательная. Так вот она обнаружила кое-что любопытное. На зубах есть явные следы фтористого олова.

— И что?

— В 1949 году фтористое олово в качестве эксперимента включили в зубную пасту «Крэст». Но потом выяснилось, что от него остаются пятна на зубах. Поэтому с 1955 года в пасту вместо фтористого олова стали добавлять монофторфосфат.

— Что из этого следует? — взволнованно спросил Нельсон.

— Череп принадлежал ребенку, который жил до 1955 года. А наша девочка когда родилась? Девочка из детского дома?

— Элизабет Блэк? — Он порылся в бумагах на столе, хотя не сомневался, что ответ ему известен. — В 1968-м.

Утром Нельсон вызвал на совещание свою оперативную группу. Работа в субботу означала выплату сверхурочных, что никогда не радовало Уитклиффа, но у Нельсона не было выхода — требовалось хоть как-то продвинуть расследование, пока за них не взялась пресса. Инспектор прибыл в участок в деловом настроении. Прыжками взбежал по лестнице, с треском распахнул дверь в комнату оперативных совещаний, сорвал с доски фотографию отца Патрика Хеннесси и крикнул:

— Так, со священником все ясно. Какие есть еще идеи?

Эффект его появления был в значительной мере смазан, поскольку в помещении находились всего двое: Клаф ел бургер из «Макдоналдса», а Джуди читала «Мейл».

— Что вы сказали? — спросил сержант, комкая жиронепроницаемую бумагу и выбрасывая ее в урну.

— Священник. — Нельсон швырнул фотографию отца Хеннесси на стол. — Он не виноват. Рут Гэллоуэй обнаружила на черепе следы соединения фтора, которые могли быть оставлены только до 1955 года. А Элизабет Блэк родилась в 1968-м.

— Соединения фтора? — непонимающе уставился на него Клаф.

— Да. Было какое-то особенное соединение фтора, которым пользовались между 1949 и 1955 годами. Это и есть наш временной промежуток.

— Разве фтор не добавляют в воду? — поинтересовался Клаф.

— В Норфолке не добавляют, — ответила Джуди, складывая газету. — В нашей воде содержится естественный фтор. Нет необходимости добавлять.

— Это другой состав. Называется фтористое олово. Его больше не используют, потому что от него остаются пятна на зубах. Или используют, но только в одном сорте пасты.

— Следовательно, это сделал не святоша, — разочарованно протянул сержант.

— Да.

— А я никогда на него не думала, — заявила Джуди.

— Так ты же одна из них.

— Из кого?

— Из католиков.

— Они повсюду, Клаф, — рассмеялся Нельсон. — Их нет разве что среди масонов. Ну все, за работу.

Рут тоже проснулась в оптимистичном настроении. Была суббота, и она могла поваляться в постели. Свет просачивался сквозь шторы на кровать, где, вытянувшись и подергивая лапами, спал Флинт. Рут тоже потянулась и коснулась пальцами лап кота. Хороший накануне получился вечер: ужин на лодке, она облегчила душу — призналась, что беременна, стронулось с места расследование. Замечательный вечер. Приняв звонок от Дэбби, она набрала номер Нельсона, после они поболтали с Максом, а затем он отвез ее к ее машине. Гуляки еще сидели перед пабом, а луна поднялась высоко над верхушками деревьев. Макс поцеловал Рут в щеку и просил поберечься.

— До скорого, — улыбнулась Рут.

— Надеюсь, — ответил он.

Было в его поцелуе и в голосе нечто такое, от чего у нее быстрее забилось сердце. Не мог Макс в нее влюбиться, особенно теперь, когда узнал, что она беременна. И все же интуиция подсказывала Рут, что они могут стать больше чем друзьями. Неужели он ей нравится? Немного, призналась она себе. Макс — ее тип: высокий, темноволосый, умный и чуть-чуть суховатый. Но все эти обычные журнальные женские чувства меркли перед всеобъемлющим фактом — она ждет ребенка. И не может думать ни о чем другом. Даже сейчас, нежась в теплой постели, она не забывала о находящемся в ней существе. Воображала, будто чувствует, как ребенок двигается внутри, хотя сестра в больнице сказала, что для этого пока рано. Но было все же какое-то ощущение: тяжести, присутствия, заполненности пространства. Рут даже придумала ребенку имя и стала звать его Тоби. Сама не знала почему — ей не особенно нравилось это имя, но у нее появилось чувство, что ее ребенка зовут Тоби.

Черт, ее опять потянуло в туалет. И раз уж она встала, можно выпить чашку чая. Внизу полюбовалась замечательным видом утреннего Солтмарша, посмотрела на круживших в бледно-голубом небе чаек. По радио передавали последние известия, но скоро наступит самый блаженный для слушателя час — между девятью и десятью, когда будут рассказывать всякие хорошие истории: придут гости и поведают, какие песни они унаследовали от родителей и какие собираются передать следующему поколению. Приведут забавные факты о тех, кто собирает спичечные коробки или кто по незнанию вступил в брак с близким родственником.