Вновь просматривая книги, Джереми выписывал сведения, касавшиеся происходивших в городе изменений – особенно на рубеже девятнадцатого-двадцатого веков.

Список получился довольно внушительный. На начало двадцатого века пришелся бум одноэтажного строительства в Бун-Крике: в этот период – с 1907 по 1914 год – застраивали северную часть города. Старый порт, существовавший здесь с давних времен, впервые был расширен в 1910 году, потом – в 1916-м и последний раз – в 1922-м; в окрестностях города велась активная добыча камня и фосфора. Железная дорога появилась здесь в 1898 году, и строительство железнодорожных веток продолжалось до 1912 года. В 1904 году завершили сооружение эстакады через реку, а в период с 1908 по 1915 год открыли три крупных промышленных предприятия: ткацкую и бумажную фабрики и фосфорный рудник. До настоящего времени продолжала работать только бумажная фабрика: ткацкую закрыли четыре года назад, а рудник – в 1987 году, так что эти два предприятия можно было с уверенностью исключить из числа возможных источников света.

Джереми еще раз просмотрел свои записи, проверил, правильно ли записал даты, и сложил книги в аккуратную стопку, чтобы Лекси удобно было их унести. Он устало откинулся на спинку стула, потянулся и взглянул на часы. Почти полдень. Джереми с удовлетворением подумал о том, что утро прошло не зря, и украдкой посмотрел на открытую дверь.

Лекси так ни разу и не зашла, чтобы узнать, как у него дела. В некотором роде ему даже нравилось, что она вела себя так непредсказуемо и что он никакие мог ее разгадать. Интересно было предположить, как развивались бы события, если бы она жила в Нью-Йорке или где-нибудь недалеко от него. Могли бы между ними завязаться какие-то отношения? Лекси не дала ему поразмышлять на эту тему, внезапно появившись в дверях.

– Ну, как дела? – спросила она. – Как продвигается работа?

Джереми обернулся:

– Все хорошо, спасибо.

– А я собираюсь пойти перекусить, – надевая куртку, сказала Лекси. – Может, и вам что-нибудь принести?

– Вы собираетесь в «Гербс»? – спросил Джереми.

– Нет, что вы, в «Гербсе» слишком шумно. То, что вы видели там утром, – только цветочки, а во время ленча там творится нечто невообразимое. Я обычно хожу в другое кафе… Так вам купить что-нибудь?

Джереми на секунду заколебался: рискнуть или нет?

– А вы не будете против, если я составлю вам компанию? Я все утро, не разгибаясь, корпел над книгами, и теперь мне не помешало бы немного размяться. К тому же я буду рад узнать что-нибудь новое о вашем городе. Может, вы заодно проведете для меня небольшую экскурсию? – Джереми секунду помолчал и добавил: – Ну, если, конечно, вас это не затруднит.

Лекси уже готова была сказать решительное «нет», но тут в ушах у нее снова зазвучали слова Дорис, и она заколебалась. Согласиться или отказаться? Рассудок изо всех сил сопротивлялся, но мнение Дорис в конце концов оказалось решающим.

– Ну что ж, пойдемте, если хотите, – великодушно позволила Лекси. – Только предупреждаю: у меня в распоряжении всего час. Едва ли я успею вам многое показать.

Согласие Лекси было для Джереми не менее неожиданным, чем для нее самой. Он застыл на мгновение и, опомнившись, бросился за ней вслед.

– Немного – тоже хорошо, – бодро заявил он. – Я стараюсь использовать любую возможность получше узнать это место.

– Наш захолустный городок, вы хотите сказать?

– Я не говорил «захолустный городок». Это ваши слова.

– Да, вы так не говорили, но в отличие от меня вы так думаете. А я люблю свой город.

– Я в этом не сомневаюсь, – заметил Джереми. – Иначе что заставило бы вас жить здесь?

– Да, вы правы. И жить в Бун-Крике мне нравится гораздо больше, чем в Нью-Йорке.

– Так вы жили в Нью-Йорке?

– Да, на Манхэттене. На Западной Шестьдесят девятой улице.

Едва не споткнувшись от удивления, Джереми остановился.

– Да ведь это всего в нескольких кварталах от того места, где живу я!

– Видите, как тесен мир, – улыбнулась Лекси и с независимым видом зашагала дальше.

– Вы, наверное, пошутили? – спросил Джереми, догнав ее у лестницы.

– Ничуть. Я жила там почти год со своим бойфрендом. Он работал в банке «Морган Стенли», а я проходила стажировку в библиотеке Нью-Йоркского университета.

– Это просто невероятно…

– Что именно кажется вам невероятным? То, что я жила в Нью-Йорке, а потом уехала? Или что я жила неподалеку от вас? Или что я жила со своим бойфрендом?

– Да нет, все это вполне правдоподобно, – сказал Джереми. – Просто для меня это полная неожиданность.

Ему трудно было представить, что библиотекарша из маленького захолустного городка жила когда-то на Манхэттене неподалеку от его дома. Заметив выражение его лица, Лекси рассмеялась.

– Да, все вы одинаковы, – сказала она.

– Кто это мы?

– Да вы, ньюйоркцы. Вы живете с уверенностью, что в мире нет более замечательного города, чем Нью-Йорк, и вам не приходит в голову в этом усомниться.

– Да, это так, – согласился Джереми. – Но дело в том, что любому другому городу действительно далеко до Нью-Йорка. Это объективная реальность, и доказывать обратное – просто смешно.

Лекси выразительно посмотрела на него, словно говоря: «Надеюсь, вы пошутили и не хотели меня обидеть?»

Джереми уловил ее недовольство и с невинным видом пустился в объяснения:

– Ну, сами посудите – разве можно сравнить, например, «Гринлиф коттеджес» с каким-нибудь из нью-йоркских отелей вроде «Времена года» или «Плаза»? По-моему, это совершенно очевидно. Разве вы не согласны?

Лекси с негодованием посмотрела на Джереми, возмущенная его самоуверенностью, и решительно прибавила шагу, недоумевая, как Дорис, при всей своей проницательности, могла так заблуждаться насчет этого человека.

Джереми, однако, продолжал стоять на своем:

– Ну почему вы не хотите признать этого? Ведь вы же знаете, что я прав.

Они подошли к выходу, и Джереми, открыв дверь, галантно пропустил Лекси вперед. Пожилая женщина, сидевшая за стойкой в вестибюле, проводила их внимательным взглядом. Лекси терпеливо хранила молчание, но как только они вышли на улицу, она повернулась к нему и резко сказала:

– А вам не кажется, что человеческие отношения намного важнее гостиничного комфорта? В нашем городе все знают друг друга, и отношения здесь строятся на взаимном доверии. Дети у нас могут играть на улице до позднего вечера, а родители не боятся, что с ними случится что-то плохое.

Джереми протестующе поднял руку:

– Позвольте, но я не говорил, что комфорт – важнее всего. Я сам вырос в маленьком тихом квартале, где все были знакомы и относились друг к другу по-родственному. Так что не сомневайтесь, я умею ценить добрые человеческие отношения, и все, о чем вы рассказывали, мне понятно. Я согласен, это прекрасно, когда ты можешь доверять соседям и не бояться за своих детей, зная, с кем они дружат и где гуляют. Там, где мы жили, мои родители всегда были за меня спокойны. На улицах нашего квартала за нами, детьми, всегда было кому присмотреть… Так что и в Нью-Йорке есть места, где люди живут посемейному, как у вас в Бун-Крике. Все зависит от района. На Манхэттене, конечно, оседают в основном молодые люди, делающие карьеру. Но пойдите, например, в «Парк-Слоуп» в Бруклине или в «Асторию» в Куинсе – и вы увидите, что дети и подростки преспокойно гуляют там в парках, играют в футбол и баскетбол и, в общем, проводят время ничуть не хуже, чем у вас в Бун-Крике.