– Надо же, как они обрадовались, – озадаченно сказала Меламори. – С чего бы? Ну, то есть красиво и вообще здорово, но не настолько же, чтобы так скакать… Или настолько? В этом вопросе я явно не эксперт.

– Думаешь, эти цветные ветры еще как-то дополнительно воздействуют на людей? – нахмурился Джуффин. – А знаешь, и правда надо бы проверить. Но мне туда соваться бессмысленно, меня чужими фокусами не проймешь. Сейчас это даже немного досадно, я бы тоже, пожалуй, попрыгал от счастья. Давно этого не делал.

– Я проверю! – вызвался Нумминорих. – Я пока не очень могущественный, на меня что угодно подействует.

– Ты себя недооцениваешь, – усмехнулся шеф. – Впрочем, и правда выйди. Может, унюхаешь там что-нибудь интересное.

– И я с ним. – Кофа встал из-за стола. – Если с этим ветром что-то не так, я сразу пойму.

– И я, – вскочил Мелифаро. – Не знаю, нужно ли это для дела, но я так тут с вами засиделся, что мне любой повод размяться сойдет.

Они вышли, а мы снова дружно высунулись в окно, лично я – практически по пояс. Не то чтобы всерьез рассчитывал опьянеть от цветного ветра, но мало ли. Вдруг. Всегда надо быть готовым к неожиданному подарку.

– Ерунду я сказала, нет там никакого дополнительного воздействия, а то бы и мы уже этого веселья наглотались, – наконец признала Меламори. – Просто чужая радость всегда кажется мне подозрительной. То есть не сама радость, а ее свободное выражение. Особенности воспитания. Меня же с детства учили скрывать свои чувства. Потом я подросла и, конечно, научилась открыто их демонстрировать – не то чтобы сильно хотелось, просто назло. Теперь я демонстрирую чувства даже несколько слишком открыто, как некоторые из вас сейчас наверняка подумали. Я и сама знаю, просто учтите, для меня закатить скандал на пустом месте – такое же достижение, как, скажем, для придворных Его Величества навык лучезарно улыбаться на вечернем приеме, с утра похоронив половину своей семьи.

– Лично я учитываю это буквально с утра до вечера, – улыбнулся Джуффин. – И бесконечно уважаю тебя за каждое бранное слово, вылетевшее в не совсем подходящий момент. Конечно, ты права. Наши полицейские просто от души радуются редкому зрелищу. И правильно делают. Но вообще мне кажется, это не частный случай, а уже тенденция.

– Что – тенденция? – оживился я. – Вольница в Городской Полиции? Генерал Бубута умягчился сердцем, утратил прежний пыл, забыл три миллиона фирменных ругательств на сортирную тему и окончательно распустил своих ребят? И где, кстати, он сам? Почему не грозит отправить всех чистить сортиры? Я, между прочим, соскучился.

– Ну кстати, да, Бубута действительно вполне притих, – согласился Джуффин. – Я ему такого заместителя подсунул, рядом с которым кто угодно «умягчится сердцем». И практически перестанет появляться на службе, убедившись, что все распрекрасно делается само.

– А, частный детектив из Тулана? – вспомнил я. – В смысле, профессиональный подозреваемый. Меламори о нем рассказывала.

– Что значит – Меламори рассказывала? – удивился Джуффин. – Хочешь сказать, вы еще не знакомы? Ну ты даешь!

– Просто люблю, когда все случается само собой, – объяснил я. – Например, идешь по улице, на тебя из окна вываливается человек, в вас обоих стреляют какие-нибудь неприятные типы, но, конечно, промахиваются, когда это злодеи были меткими? Потом начинается погоня с переодеваниями, сопровождаемая превращениями и интригами невиданной красоты, в результате которых через дюжину дней вы оба оказываетесь на необитаемом острове, куда прибыли, скрывшись в трюме попутной пиратской шикки. И тогда ты вежливо говоришь: «Кстати, если вдруг вам интересно, меня зовут Макс, очень приятно, вижу вас, как наяву». Вот как надо знакомиться, а не на пороге кабинета топтаться с официальным представлением, отрывая занятого человека от дел.

– Звучит отлично, – сказала Меламори. – Даже жаль, что мы с тобой уже знакомы. Я бы попробовала твой способ.

– Вы немного опоздали, ребята, – ухмыльнулся Джуффин. – В свое время я практически только так и знакомился. Но нынче времена уже не те. И вам с Трикки Лаем придется испробовать более традиционный вариант. Причем чем скорее, тем лучше. Коллег следует знать в лицо.

– Ладно, – вздохнул я. – В лицо так в лицо. Могло быть и хуже.

– Он отличный, – заверил меня Джуффин. – И кстати, именно благодаря Трикки мы сейчас лопаем пироги и глазеем в окно вместо того, чтобы, вывалив языки, носиться по городу за какими-нибудь грабителями и убийцами, которых вот уже полгода не могут поймать наши доблестные полицейские. Потому что теперь они могут практически все, как в старые добрые времена. Впрочем, речь сейчас не о том. Когда я говорил о тенденции, я имел в виду не поведение полицейских, а тот факт, что за последние годы общее настроение в городе изменилось. Неужели сам не заметил?

– Да вроде нет, – сказал я.

И тут же понял, что соврал. Еще как заметил. Просто, с моей точки зрения, в Ехо изменилось вообще все. И внешние перемены бросались в глаза гораздо больше, чем какое-то там «настроение». Хотя и дураку ясно, что оно важнее.

– Вот такого внезапного веселья на трезвую голову, – я махнул рукой в сторону счастливых полицейских, – на моей памяти действительно почти не случалось. А теперь каждый день что-нибудь подобное вижу, причем без всякого цветного ветра. Ходят вприпрыжку, напевают себе под нос, запросто знакомятся на улицах, устраивают то какие-то игры с вовлечением случайных прохожих, то танцы на площадях. Продавец в лавке может ни с того ни с сего прочесть покупателю стихи любимого поэта, а важные господа в дорогих лоохи вдруг останавливаются посреди квартала, чтобы поболтать с чужими детьми. Ты это имел в виду?

– Именно. Но не только. Я же, в отличие от тебя, еще и статистику городских происшествий знаю – просто по долгу службы. И вот что интересно. В Ехо почти не стало так называемых «преступлений дурного настроения»: побоищ с увечьями, поджогов, погромов, роковых проклятий и импульсивных убийств. Из мести или корысти все еще иногда убивают, но просто под горячую руку – уже практически нет. Не то чтобы все внезапно заделались законопослушными гражданами: воруют, жульничают и шантажируют примерно как раньше. Зато по пьяному делу даже портовые нищие и университетские профессора особо не дерутся. Внезапно разрешенную магию применяют к месту и не к месту, но я, знаешь, даже не припомню, когда у нас в последний раз кто-нибудь превращал своего врага в маловразумительную пакость, или хотя бы насылал на ненавистного соседа многолетний понос. И при этом, ты совершенно прав, все больше народу пляшет на улицах – просто так, внезапно, от избытка хорошего настроения. Не раз видел, что взрослые гоняются друг за другом, как дети, повара высовываются из окон, чтобы угостить печеньем первого попавшегося незнакомца, а мои соседи, левобережные богачи, устраивают в своих роскошных садах пикники для всех желающих, о чем заранее объявляют в газетах.

– Ага, даже мой отец в конце лета какой-то благотворительный ужас с оркестром у себя устроил, – вставила Меламори. – Представляете? Корва, который официально принимает гостей хорошо если раз в год. Причем обычно эти так называемые «гости» – его родной брат с парой приятелей. Я было подумала, у меня похитили отца. И мать с ним за компанию, если уж она не сожрала его живьем за дикую выходку. А вместо них подсунули каких-то нелепых самозванцев. Съездила к ним, проверила – нет, вроде все нормально. По крайней мере, моим внешним видом, родом занятий, моделью амобилера, планами на ближайший день свободы от забот, литературными вкусами и неопределенным семейным положением они были недовольны, как самые настоящие. Хотя ворчать им явно было очень лень. Но Корва с Атиссой молодцы, умеют себя заставить, когда надо. Успокоили меня. Видимо, и правда, какое-то новое общегородское безумие, а родители у меня люди чуткие, всегда держат нос по ветру.