такой час кого-то живого, и хотя здравый смысл кричал, что не надо садиться в машину к незнакомому человеку, эта дама показалась девушке вполне миловидной, и Ева пошла вслед за ней. Надо сказать, что женщина была довольно высокой, ну или это девушка имела небольшой рост, тем не менее, разница между ними составляла почти голову.

Дама подошла к припаркованной на обочине огромной красной машине, открыла заднюю дверь и показала Еве рукой, чтобы та садилась, параллельно выискивая под сиденьями толстый плед. После холодного воздуха ночной улицы салон машины обдал девушку волной горячего воздуха, как будто кто-то включил мягкий невидимый фен и направил его прямо на Еву, так что она мгновенно растаяла и потеряла бдительность. Женщина не нашла плед под сиденьем, поэтому вылезла из салона, обошла машину сзади, открыла багажник и принялась в нём копаться. Если бы Ева в этот момент обернулась назад, то непременно бы заметила вывалившуюся оттуда чёрную мохнатую руку, которую дама немного нетерпеливо заправила назад, но так как девушка наслаждалась теплом и уютом после изнуряющей погони, то подозрительное содержимое багажника осталось для неё в секрете.

Тем временем женщина нашла плед и укрыла им и без того разморённую Еву. Девушка положила голову на спинку сиденья, закрыла глаза и зачем-то подумала, что было бы хорошо сейчас заснуть, а проснуться у себя в кровати, и чтобы жуткий визит гражданина Бесовцева вместе с погоней и чёрным орангутангом оказался лишь очередным ночным кошмаром. Однако вечерний ветер всё ещё неприятно холодил грязные поцарапанные ноги, которые Ева не осмелилась поставить на идеально чистую кожаную обивку и оставила свешиваться с бортика, а колючий плед давил своей тяжестью на уставшее тело и сознание. Всё это время женщина задумчиво и как-то слишком пытливо рассматривала Еву, словно её лицо казалось ей знакомым, но она не могла вспомнить, кого именно оно ей напоминало. Опустив взгляд на ноги девушки, дама щёлкнула пальцами, и сразу вся грязь и царапины куда-то исчезли, не оставив после себя и следа, но Ева этого не почувствовала.

— Подбросить тебя, детка? Называй адрес, — Ева встрепенулась и вопросительно посмотрела на женщину. — Или предпочитаешь идти пешком от Архангельска до Москвы, как Ломоносов?

— О, Благодарю Вас, — смутившись, Ева подтянула ноги внутрь, и дверь машины сразу захлопнулась, а дама опустилась на место водителя.

— Оставь свои благодарности до того момента, как мы приедем. Ну так? Куда ехать?

Ева уже хотела назвать адрес своего дома, но в последний момент перед глазами всплыл жуткий образ Бесовцева, стоящий напротив гардероба. Вот сейчас он повернёт голову, вот сейчас он посмотрит своим пронзительным взглядом прямо ей в глаза, увидит её сквозь узкую щель между дверцами… Решив придерживаться своего изначального плана, Ева назвала адрес дома Саваофа Теодоровича.

За окном промелькнула одна машина, вторая, третья, и вот уже по шоссе мчался безудержный стремительный поток. Ева снова опустила веки, и теперь, когда красный автомобиль проезжал мимо высоких фонарей, перед глазами девушки плыли мутные оранжевые пятна. Женщина не стала мучать её расспросами, за что ей была отдельная благодарность от Евы, хотя, может быть, в другой раз она бы и захотела объясниться. Шум колёс по асфальтовому покрытию убаюкивал не хуже поезда или дождя, поэтому вскоре, несмотря на отчаянные попытки девушки сопротивляться, тонкая полудрёма накрыла её, словно тёплая шаль.

Проснулась Ева от неприятного чувства холода и сырости под собой. Открыв глаза, девушка не сразу поняла, где находится: почему-то она, завёрнутая в старый порванный плед, лежала прямо на асфальте практически у проезжей части. Распущенные длинные волосы, конечно, бесповоротно спутались и были все в грязи, напоминая больше рваную половую тряпку, чем золотую шевелюру. Ева медленно поднялась и огляделась: низкие редкие тучи неохотно плыли по небу, словно осетры по речному дну, и, как камыши, качались на ветру печальные деревья. Моросил промозглый дождь, который, казалось, должен был навсегда остаться где-то в октябре, и голые мокрые ветви были тому подтверждением. Нет, это не апрель… Сырые многоэтажки, словно бездушные оболочки, скупые на яркий жизнерадостный свет, темнели в глубине квартала, будто их только что построили. Ева перевела взгляд налево: там стояло полуразрушенное обветшалое здание, явно заброшенное много лет назад. Трава, не встречая на своём пути преград, разрослась так, что доставала до середины первого этажа и даже пробралась внутрь; прогнившая крыша в одном месте провалилась, и теперь сквозь эту дыру ветер бросал туда всякий мусор; окна местами были выбиты, оставив после себя по краям острые осколки, а где-то и вовсе отсутствовали, будто их там никогда и не было. Одним словом, это была обычная заброшка, каких, наверное, много на свете, но что-то в ней не давало Еве покоя, и она вскоре догадалась, что именно… Это был дом Саваофа Теодоровича.

— О боже… Нет… Нет, не может быть! — девушка, забыв про всякие меры предосторожности, кинулась к тому месту, где предположительно должна была быть дверь, и оказалась права, правда, вместо двери там находился один только пустой проём, заросший крапивой. Ева здорово обожглась, но, не обратив на это никакого внимания, стала осматривать помещение. Да, это он, сомнений быть не могло: на круглом обеденном столе, за которым ещё не так давно она играла с Бесовцевым в карты, стояла маленькая хрустальная вазочка с покрывшимся плесенью букетиком; вода, конечно, выпарилась, оставив после себя некрасивый белый налёт. Ева медленно прошлась по захламлённой гостиной, чувствуя, как в горле наворачивается ком, как вдруг она обо что-то споткнулась. Это оказалась голова козла, о чьи рога девушка и зацепилась; любимое чучело Саваофа Теодоровича тоже было насквозь пыльное и местами поеденное молью. На какую-то долю секунды Еве показалось, что жёлтые глаза с горизонтальным зрачком дёрнулись и внимательно посмотрели на неё, но наваждение тут же пропало, не успела девушка его увидеть. Её губы скривились, задрожали, она прижала к себе голову козла со всё ещё мягкой шерстью и заплакала.

— Нет… Нет!.. Нет!!!

Медленно приходя в себя, Ева даже не сразу осознала, что проснулась. Горячие слёзы образовали мокрое пятно на одеяле, которое она крепко прижимала к себе, и в то же время холодили пылающие щёки. Девушка попыталась вдохнуть заложенным носом, но у неё не получилось. Забытый ночник на прикроватной тумбе раскалился до невероятной температуры и молил, чтобы его выключили, однако Ева и не подумала об этом.

Она долго ещё не могла успокоиться и понять, что же вызвало у неё такую бурную реакцию. Однозначно не неожиданный визит Бесовцева со своей странной зверушкой, хотя