Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
— Что ты тут делаешь? — я вскочил с кровати, оборачиваясь.
— Интересная реакция на визит друга, который пожертвовал лишним часом сна, чтобы навестить тебя, — Оминис говорил абсолютно ровным, безэмоциональным голосом, усаживаясь на соседней койке.
Я хмыкнул, ловя себя на мысли, как же всё-таки рад его видеть, и мы пожали в приветствии руки.
— Так что насчёт Обливиэйта? Могу помочь, если расскажешь, в чём дело.
Разумеется, Оминис шутил: он не стал бы промышлять этим заклинанием, ведь весь такой правильный, разумный, тьфу ты!
— Да так, хочу забыть свой позор на дуэли и… и эти противные лекарства, — я кивнул на тумбочку, на которой стоял маленький поднос с различными склянками, оставшимися от утреннего обхода мадам Чиррей.
— Амелия должна была вчера к тебе зайти, вы разговаривали? — Оминис внимательно ощупывал кровать под собой и предметы на тумбочке.
— Заходила. — Я старался не выдать своим голосом волнения. — И она рассказала мне, что это ты подстроил ту историю с пещерой.
Я не злился на друга, по правде говоря. В тот день, конечно, было страшно, но я чувствовал, что мы не погибнем. Слишком просто было бы написать записку и заманить детей в пещеру и там убить. Амелия же, похоже, не на шутку тогда испугалась.
— Давай только ты меня не отчитывай. Мне хватило вчера от неё. — Он махнул в сторону двери, вздыхая.
— Вот видишь, как неприятно, когда тебя поучают, — я потрепал его за плечо, — но больше так не делай. Правда, Оминис. Это было очень глупо. Да и результат, как видишь, вышел не совсем таким, как ты, наверное, предполагал. — Я рассеянно указал на свой раненый бок, как будто друг мог видеть этот жест.
— Что правда, то правда, — он неопределённо хмыкнул, — когда тебя выписывают, известно?
— Мадам Чиррей сказала, что в понедельник уже смогу посещать занятия, насчёт тренировок пока не знаю. Посмотрим, как будет заживать рана. Как представлю, что проведу здесь все выходные — аж тоска берёт.
Я расстроенно поджал губы и опустил голову, носком рисуя узоры на холодном полу.
— Давай я завтра после ужина к тебе зайду, расскажу, как прошла тренировка. Поприсутствую для тебя, если Имельда разрешит.
— Оминис, ты лучший! — сам от себя не ожидая, я кинулся к другу, обнимая его за плечи. Бок снова заныл, и я поспешил сесть обратно, — А сегодня вечером должна прийти Анна. Может, тоже какие новости принесёт.
Я чувствовал себя полнейшим неудачником: третий день учёбы, а я уже умудрился попасть в больничное крыло и умоляю приятелей, чтобы заходили ко мне почаще. И тренировки завтра начинаются, не дай Мерлин нагрянет Имельда. Её разъярённый взгляд страшнее любого тролля, клянусь.
— Да ладно тебе, — Оминис застенчиво махнул рукой, — я пойду, надо успеть на завтрак. Поправляйся, Себастьян.
Он встал, чтобы уйти, и почти дошёл до двери, когда я спохватился, подбегая к нему.
— Вот, передай, ну, Амелии, — какого-то чёрта замямлил я, протягивая другу незакрытую баночку духов, — и скажи ей, чтобы больше не забывала свой хлам, у меня аллергия! — выпалил я и вернулся обратно на койку, чувствуя себя полным идиотом.
***
Еле досиживая последние минуты на Травологии, я с упоением думала о предстоящем ужине. Живот одобрительно заурчал в такт моим мыслям, и я вдруг вспомнила, что должна встретиться с Гарретом во дворе Виадука.
Выходя на Внутренний двор, я ощущала приятную прохладу, заползающую под штанины брюк и рукава рубашки. Пора уже носить с собой куртку, раз не могу позволить себе купить мантию.
Гаррет уже ждал меня там, прислонившись к стене чуть поодаль от моста.
— Почему без мантии ходишь? — завидев меня, Уизли сделал пару шагов навстречу.
— Забыла в комнате, — я махнула рукой, поёжившись от очередного потока ветра.
— На, держи. Не хватало, чтобы и ты попала в Больничное крыло.
Гаррет развязал узелок мантии, скидывая её со своих плеч и тут же накидывая на мои. Парень был одет в серую водолазку, которая, должна признаться, отлично подчёркивала его мускулистые плечи. «Амелия, прекращай пялиться».
Сколько раз он проявлял такие милые знаки внимания, а я никак к этому не привыкну! Каждый раз краснею и не знаю, куда себя деть от смущения и неловкости. Только и могла, что проблеять что-то несуразное и опустить взгляд.
— О чём ты хотел поговорить? — я постаралась вернуть своему лицу бесстрастное выражение.
— Скажу прямо, ничего таить не буду. — Он слегка отвернулся, скрывая лицо от ветра, — Я совсем не рад тому, что теперь из-за того происшествия вы общаетесь с Сэллоу.
— Но это не так! — попыталась возразить я, но Гаррет предупредительно выставил руку, желая договорить.
— Амелия. Весь прошлый год вы только и делали, что ругались, а потом снова мирились. И, заметь, шла мириться именно ты, а не Себастьян. Сейчас всё снова повторяется. Только теперь у тебя действительно есть повод чувствовать себя перед ним виноватой — ты его ранила.
— Да откуда тебе вообще знать, что там было в прошлом году? — я не на шутку рассердилась вновь, услышав неприятную правду.
— Ты многого не замечаешь и не хочешь видеть, — он разочарованно покачал головой, — просто поверь мне на слово, как это выглядит со стороны. Это не только моё мнение. Себастьян любит, чтобы все вокруг чувствовали себя перед ним виноватыми и должными. Сейчас он думает, что мы с тобой в ссоре, и я тебя боюсь после случившегося. Пока не надо разрушать эту легенду.
«Люблю, когда друзья у меня в долгу», — всплыли слова Сэллоу у меня в голове. Ещё тогда надо было понять, что он не сдал меня главному библиотекарю отнюдь не из альтруистических соображений. Просто хотел, чтобы я была ему должна. Весной я свой «долг» отдала, спася Анну. Себастьяну нужен от меня новый.
Озарение накрыло меня с головой, и я решительно подняла на Гаррета полные благодарности глаза.
— Ты прав, но признай, что не посетить его в больнице после того, что я сделала, было бы ужасно и бессердечно. Теперь же пусть справляется сам, меня и так ждёт разговор с директором послезавтра, — я заметно занервничала, думая об этом.
— Я поговорю с тётей. Посмотрим, что можно будет сделать. Завтра придёшь на тренировку? — Гаррет слегка коснулся моего локтя.
— Приду. И буду играть. За охотника. Вместо Себастьяна, — отчеканила я и с ужасом и скорбью посмотрела на Уизли, который ответил мне лишь усмешкой.
— Не переживай,
