— Если я и заведу другого любовника, — бросила она, — то обязательно скажу, что он подлил мне в чашку любовного зелья.

Линнет была так зла, когда стояла перед ним и метала глазами молнии, что Джейми показалось; еще немного, и она задымится. Ему стоило усилий спрятать улыбку. Ха! Она ревнует к женщине, с которой он спал больше двух лет назад — и еще против своей воли. Провалиться ему на месте, если это не добрый знак.

Конечно, за это ее замечание о любовнике ему хотелось трясти ее до тех пор, пока не застучат зубы. Эти слова обожгли его словно кипятком — внутренности до сих пор горели.

Он глубоко вдохнул. Ее прошлое ему не изменить. Главное, чтобы он стал последним любовником, который у нее когда-либо будет.

Потому что, ей-богу, у нее никогда не будет другого.

Джейми заключил ее в объятия. Она была жесткой и негнущейся, как железная кочерга, но он заглушил ее протесты поцелуем. Секунду спустя руки обвили его шею, и она растаяла на нем как масло на горячем хлебе.

Да, она его навсегда. Просто пока еще не знает об этом.

Джоанна Кореи, самая дерзкая из фрейлин королевы, схватила Линнет за руку и затащила в уборную за ширмой в большом зале.

— Ты должна поговорить с ней! — заявила Джоанна высоким и визгливым голосом. — Мы все уже не знаем, что делать.

Джоанна могла говорить лишь о королеве Екатерине.

— Я помогу, если смогу, — пообещала Линнет. — Что тебя беспокоит?

— Королева и этот валлиец, — прошипела Джоанна ей на ухо.

С упавшим сердцем Линнет спросила:

— Она была неблагоразумна?

— Она смотрит на него, как кошка на горшочек со сливками, — фыркнула Джоанна, взмахнув руками, — а он всего лишь простолюдин.

Линнет понимала, что это совершенно к делу не относится.

— Мы делаем прозрачные намеки, но она не обращает на них ни малейшего внимания, — пожаловалась Джоанна. — Никто из нас не может поговорить с ней так, как ты.

Линнет спрятала свои сомнения и потрепала женщину по руке.

— Не волнуйся. Я сейчас же поговорю с ее высочеством. — «И хорошенько отчитают этого Оуэна Тюдора», — добавила она для себя.

Поездка из Лондона была долгой и утомительной. Все, чего ей сейчас хотелось, — это переодеться, разложить свои вещи в комнате и уединиться где-нибудь с Джейми. После той свободы, которой они пользовались в Лондоне, трудно было сидеть рядом с ним на барже много часов подряд и не иметь возможности прикоснуться к нему, как хотелось. Самое большее, что она могла сделать, — это время от времени дотрагиваться пальцами до его руки.

Но королева нуждается в ней, поэтому их с Джейми встрече наедине придется подождать. Не заходя в свою комнату, чтобы переодеться, она направилась в королевские покои.

Королева Екатерина приветствовала ее с теплой улыбкой, осветившей ее глаза.

— Моя дорогая Линнет, — проговорила она, беря ее за руки, — как хорошо, что ты снова с нами.

— Ваше высочество, что такое я слышу о вас и Оуэне? Умоляю вас быть осто…

— Порой ты приводишь меня в отчаяние. — Королева Екатерина закатила глаза к небу. — Не тратишь времени на пустые любезности вроде: «Как поживаете, ваше высочество?» или «Какое на вас сегодня красивое платье, ваша милость».

— Прошу прощения, — пробормотала Линнет, понимая, что упрек справедлив. Она частенько забывает про светские любезности, принятые в благородном обществе. — Вы выглядите сегодня восхитительно, но мне не терпится услышать от вас, что у меня нет причин для беспокойства.

— Нет нужды беспокоиться, — сказала королева с искорками в глазах. — Для беспокойства уже слишком поздно.

— Слишком поздно? — переспросила Линнет, чувствуя, как ее охватывает паника. — Что вы имеете в виду?

Королева наклонилась ближе и прошептала Линнет на ухо:

— Я уже была с ним в постели. — Когда Линнет отшатнулась и уставилась на королеву, та снова приблизила губы к ее уху. — И это было так чудесно.

Глаза Линнет полезли на лоб. Боже милостивый, и что же она должна теперь посоветовать королеве?

— Ваше высочество, я понимаю, каким… всепоглощающим… это может быть, как это может затуманить разум.

И это истинная правда.

— С моим разумом все в порядке, — отозвалась королева, улыбаясь ей.

— Вы ослеплены страстью, — возразила Линнет. — Это преходящее и не стоит того, чтобы так сильно рисковать.

— Но я так счастлива, моя дорогая, — сказала королева, беря Линнет за руки и сжимая их. — Пожалуйста, постарайся порадоваться за меня.

Да поможет ей Бог, хуже и быть не могло. Ее подругу сейчас явно не вразумить.

— Понаслаждайтесь им немного, если вам так хочется, — сказала Линнет. — Но умоляю, делайте это по-тихому. Никто не должен услышать об этом.

— Полно, а что, по-твоему, я сделала? — со смехом спросила королева. — Разослала гонцов во все четыре стороны королевства, чтобы раструбить эту новость?

— Если вы настаиваете на продолжении этой… этой… — Линнет хотела сказать «глупости», но передумала, — связи, то это должно делаться тайно. Мы с вашими фрейлинами можем устраивать тайные встречи, если желаете. Но вы ни под каким видом не должны проводить время с Оуэном за закрытыми дверями, когда всему замку известно, что он там один с вами.

— Почему я должна скрывать свои чувства? — спросила Екатерина, и взгляд ее опечалился. — Я всего лишь хочу того, чего хочет любая женщина.

— Возможно, когда-нибудь у вас будет все, чего вы хотите, — попыталась успокоить ее Линнет, потому что эту единственную надежду сейчас могла она дать своей подруге. — Но не теперь.

— И сколько же мне ждать? — потребовала ответа королева. — Когда люди, у которых мой сын, сочтут его достаточно взрослым, чтобы ухаживающий за мной мужчина не представлял угрозы их влиянию? Ты можешь мне сказать, Линнет? Сколько пройдет лет? Десять? Пятнадцать?

Что случилось с покорной принцессой, которая всегда делала то, чего от нее ожидали?

— Я не могу отказаться от него, — твердо сказала королева. — И не откажусь.

— Понимаю, — пробормотала Линнет, хотя не была уверена, что понимает. — Если вы намерены продолжать эту опасную связь, значит, по крайней мере позвольте мне дать вам травы, чтобы помочь предотвратить беременность.

— Но, моя дорогая, — возразила королева с мягкой улыбкой, — я хочу ребенка.

Линнет покачнулась и, чтобы не упасть, схватилась рукой за спинку стула.

— Говоря по правде, я надеюсь, что у нас с Оуэном будет много детей, — проговорила королева с мечтательным выражением лица.

— Тогда я буду молиться за вас, ваше высочество. — От растущего в груди страха голос Линнет сделался низким и сдавленным. — Я буду молиться день и ночь, ибо путь, который вы выбираете, рискованный.