— Пойдем пока наверх, — сказал Ник. — Он потом поднимется к нам. Никто не должен слышать то, что он нам расскажет. Может быть, он все-таки узнал что-нибудь. Я все больше укрепляюсь в мысли, что разгадка в Камилле.

Мы поднялись в комнату Евы. Там была только миссис ван Дорн. Она вышла с Ником в коридор, конечно же, чтобы обсудить с ним состояние дочери.

Я села с Евой и постаралась сделать вид, что ничего особенного не происходит. Впрочем, скорее всего она бы все равно ничего не заметила: она сидела абсолютно неподвижно, глаза опущены, руки сжаты и сложены на коленях. Непонятно было даже, заметила ли она, что я вернулась.

— Наверное, ты хорошо выспалась сегодня ночью, — заметила я. — Должна признаться, я тоже хорошо спала всю ночь. Хотя и собиралась бодрствовать. Знаешь, доктор Рисби тобой сегодня доволен. Правда, он считает, что выздоровление могло бы идти еще быстрее. Но не стоит из-за этого расстраиваться: ты ведь все равно поправишься, правда?

«Господи, — спросила я себя, — наступит ли когда-нибудь такой день, когда она мне ответит? Или хотя бы посмотрит осмысленным взглядом?»

Вошел Ник; он повернул Еву вместе со стулом к свету и внимательно осмотрел глаза.

— Да, Ева, я тебя не обманывал, — сказал он наконец, — ты поправишься, в этом нет сомнений. Скоро, совсем скоро в этой головке не останется ни тревог, ни мрачных тайн, от которых сейчас так хочется скрыться.

В дверь постучали. Ник сделал мне знак открыть: сам он не хотел отрываться. В тот же момент он подвинул кресло так, что Ева оказалась лицом к двери, и обхватил пальцами ее запястье, там где бился пульс.

Я открыла дверь и впустила Роланда Тайлера, который, поприветствовав меня лишь коротким кивком, устремился в комнату к Еве. Он остановился перед ней и долго смотрел в ее лицо. Она сидела по-прежнему неподвижно, не поднимая головы и никак не показывая, что вообще замечает его присутствие.

— Счастлив снова видеть тебя, Ева, — произнес он с напускным спокойствием, в то время как глаза кричали о том, что ему нестерпимо видеть ее в таком состоянии. — Известие о твоей болезни очень меня огорчило. Должен, однако, сказать: несмотря на болезнь, ты прекрасно выглядишь; на мой взгляд, еще более обворожительна, чем всегда.

— Я уверена, что она все поняла и ей очень приятно слышать ваши слова, — тихонько сказала я ему.

Ник выпустил ее запястье и обратился к нам.

— А теперь ей нужен отдых. Пойдемте в соседнюю комнату. Ей надо побыть одной. Здесь с ней ничего не случится, мы будем рядом.

Мы вышли в гостиную. Мистер Тайлер опустился на стул и закрыл глаза рукой.

— Нет, это просто невыносимо… видеть ее в таком состоянии. Да она просто как мертвая. Хуже, чем мертвая! Неужели ничего нельзя сделать?!

— Вы ошибаетесь, — сказал Ник. — Все вовсе не так плохо.

— Но я же видел ее! Не пытайтесь меня убедить…

— Минутку, минутку, — Ник знаком остановил его. — Есть кое-что, что мне необходимо с вами обсудить. Но это очень личное.

— Все, что вам угодно. Готов обсуждать все, что вам будет угодно… Готов ответить на любые вопросы, если это ей поможет.

— Вы говорили мне, что любите Еву ван Дорн. Как бы вы отнеслись к известию о том, что она отвечает на ваше чувство?

— Что?! Но это невозможно! Я никогда не говорил ей о своих чувствах.

Ник только улыбнулся.

— А знаете ли вы, что ваш сегодняшний визит оказался для меня самым многообещающим событием, с тех пор как я познакомился с Евой и взялся за ее лечение?

— Ради всего святого, доктор, что вы имеете в виду? — взмолился Роланд Тайлер.

— Я следил за Евиным пульсом. Так вот, когда вы вошли в комнату, ее пульс зачастил так, что я даже испугался. А это может означать только одно: Ева к вам более чем неравнодушна. Поправляется, несмотря на периодические ухудшения. Все горе в том, что мы не можем себе позволить терять время: мистер ван Дорн готов оставить всякие попытки спасти Еву, отправив ее в клинику.

Тайлер кивнул.

— Да, он мне уже сообщил об этом. Но, знаете, я ведь не терял время даром. Миссис Вингейт просила меня выяснить что-нибудь о Камилле.

— Да, мне все больше кажется, что она во всем этом замешана. Если вам удалось раздобыть какую-нибудь информацию о ней, это очень поможет всем нам. Особенно Еве.

Мистера Тайлера, казалось, одолевали сомнения.

— Не уверен, что вам это поможет, но вот что я узнал. Во-первых, возможно, вам будет интересно узнать, что Камилла, получая здесь не такую уж высокую заработную плату, снимала роскошную и достаточно дорогую квартиру в городе, которую, я уверен, она не могла себе позволить. Еще я узнал, что ее регулярно навещал там один человек, у которого был ключ от этой квартиры.

— О Боже, надеюсь, Ева ничего этого не знала, — проговорила я. — Она ведь была такого высокого мнения о Камилле.

— Пожалуйста, продолжайте, — хмуро произнес Ник.

— Камилла была обворожительна, восхитительна, неотразима… И тем не менее, после того как она исчезла, квартира некоторое время пустовала, а потом вся дорогостоящая мебель пошла в уплату за просроченную ренту.

— Как, она даже не прислала за вещами? — спросил Ник в изумлении.

— Вот именно, доктор. Просто в один прекрасный день вышла из квартиры и больше не вернулась. Ни малейшего следа. В нью-йоркской полиции она числится в списке без вести пропавших. Вне всякого сомнения, ее давно нет в живых.

— Да, — медленно сказал Ник, — я тоже думаю, что она мертва.

— Но тогда, — с ужасом вдруг догадалась я, — могло случиться так, что Ева стала свидетелем ее смерти… или убийства.

— Вполне возможно, — согласился Ник.

Мистер Тайлер, похоже, был в ужасе от одного только нашего предположения.

— Вы хотите сказать, что ее могли убить здесь, в присутствии Евы?

— Наверняка мы, конечно, ничего не знаем, — ответил Ник. — Вчера Ева совершила странный поступок: вышла из дому с фотографией Камиллы в руках, подошла к какому-то месту на пляже, которое ей, очевидно, хорошо знакомо, и минут двадцать стояла там, держа в руке фотографию. Это было глубокой ночью. Анджела все видела.

— Но кто, по-вашему, мог ее убить? — спросил мистер Тайлер. — А может быть, это было самоубийство?

— Это могло быть убийство, самоубийство, несчастный случай… А может быть, Камилла вообще не умерла, — сказал Ник. — Но что бы ни произошло с Камиллой, я убежден — Ева все видела, и в этом причина ее теперешнего состояния.

Было очевидно, что Тайлеру трудно в это поверить. Он выглядел таким растерянным, однако оспаривать слова Ника не решился.

— То есть вы хотите сказать, доктор, что Ева пытается отключить память о том, что видела, о том, что произошло с Камиллой?