– Правда, здорово? – Оскар потёр руки. – Если и дальше пойдёт не хуже, полагаю, через месяц мы переведём с древнелощинного всю книгу!

– Очень хорошо, – отозвался Джаннер и зевнул.

– И правда, – подхватил Бонифер, затягиваясь. – Я рад помочь. Не сомневаюсь, в этой древней книге кроются самые разные тайны – очень важные. Иначе Эсбен не стал бы рисковать жизнью ради неё.

– Но важнее всего – чтобы дети хорошенько выспались перед школой, – сказала Ния, и ребята застонали. Джаннеру показалось, что до кровати страшно далеко.

– А может, дедушка сначала нам что-нибудь расскажет? – спросила Лили, забираясь к Подо на колени.

– Только недолго, – предупредила Ния, строго взглянув на отца. – Я серьёзно. Им не стоит засиживаться допоздна, папа, особенно если ты хочешь, чтобы Джаннер и Кальмар могли постоять за себя в гильдии Дурги.

– Ладно, ладно. Коротенькую историю. О чём же?

– Расскажи им, как Эсбен и Артам однажды бегали наперегонки с одного конца острова на другой, – сказал Бонифер. – Помнится, что-то такое там было с лодкой…

Подо усмехнулся:

– Так точно. Это отличная история.

Джаннер отогнал дремоту и сел спиной к очагу. Если Подо знал интересную историю о его отце, Джаннер не хотел её пропустить.

– Однажды, – начал Подо, – ваша мать сварила горшок горохового супа – ваш отец его ужас до чего любил. И дядя Артам, между прочим, тоже. И вот они заспорили, кому достанется последняя порция. Эсбен сказал, что суп достанется ему, потому как он король. Артам заявил, что, когда речь идёт о гороховом супе, титул ничего не значит, и вообще он тут старший.

– Как дети малые, – заметила Ния с улыбкой.

– Так вот, слово за слово – и вскоре они уже спорили, кто будет править «Серебряной звездой».

– Что это за «Серебряная звезда»? – спросил Кальмар.

– О-о… самый прекрасный корабль в мире, – ответил Подо. – Аккуратный и изящный, хоть и небольшой. Эсбен любил маленькие быстрые суда. На «Звезде» могло поместиться самое большее пять-шесть человек. И один у руля. Эсбен и Артам обычно правили ею по очереди. И что вы думаете…

Старика перебил стук в дверь. Все даже подскочили. Подо и Ния переглянулись, гадая, что это за поздний гость. Стук раздался вновь, и Подо захромал к двери. Повыше подняв свою кость, как дубинку, он спросил:

– Кто там?

– Откройте! – велел зычный голос.

– Это Радрик! – крикнула Ния. – Папа, впусти его.

Радрик влетел в дом, не обращая внимания на протянутую руку Подо. Он был с головы до ног в чёрном, как Пламенеющий меч, только вдвое крупнее; Джаннеру даже пришлось напомнить себе, что Гаммон остался в Кимере.

– Ния! – крикнул он. – Хорошо, что ты цела. Я хотел сам убедиться, что вы все дома.

– В чём дело? И почему ты одет, как патрульный?

– Я, конечно, Хозяин лощин, но также ещё и глава патруля Дурги. Погоди, – сказал Радрик, быстро оглядевшись. – Все здесь?

– Да, но… что случилось? – спросила Ния.

– К нам только что пришла весть из Бан Юрги. В лощинах бродит расщепок.

– Из Чёрного леса? Он забрался так далеко на запад? – Подо покрепче сжал в руке дубинку и выглянул за дверь.

– За ним гнались со вчерашней ночи. Патруль во Внешних долинах его упустил. Они подняли тревогу и с тех пор идут по следу. Мне только что сообщили, что тварь, возможно, в окрестностях Бан Роны.

– Какой именно расщепок? – спросил Бонифер.

– Не знаю. Я хотел лишь убедиться, что вы все дома. В последнее время расщепки обнаглели. Конечно, и раньше такое бывало… хотя чудовища никогда не приближались к Бан Роне.

– Приятно, что ты о нас заботишься, Радрик, – сказала Ния. – Спасибо. Как видишь, мы все здесь.

И тут малышка Бонни впервые подала голос.

– А где мама? – спросила она.

Раздался пронзительный вопль. Он нёсся из конюшни.

– Фрева! – закричала Ния.

22. Расщепок на лужайке

Радрик исчез, прежде чем крик успел затихнуть. Подо захромал за ним, размахивая костью и выкрикивая проклятья в адрес всего мирового зла. Джаннер и Кальмар сразу же вскочили, но Ния опередила их и захлопнула дверь:

– Никто не выйдет из дома! Мальчики, отведите Лили к себе, заприте дверь и не подходите к окнам.

Джаннер и Кальмар не стали спорить; они подхватили сестру под руки и заспешили вверх по лестнице. По пути до них донеслось:

– Бонифер! Где оружие? В доме должно быть какое-то оружие!

– В кладовке на кухне, ваше величество. Помоги нам Создатель!

Джаннер запер дверь спальни и просунул в дверную ручку ножку стула. Лили свернулась на кровати, тихонько напевая, а Кальмар бросился к окну. Джаннер не знал, что происходит снаружи и почему мать отдала такой приказ, но непослушание Кальмара пробудило в нём дремлющий гнев:

– Кальмар, не смей! Мама сказала не подходить к окну! – Он схватил брата за руку и оттащил назад. – Почему ты вечно делаешь наоборот?

– Окно не заперто! – огрызнулся Кальмар. – Мы сами открыли его вчера ночью, помнишь?

Он отодвинул штору и запер окно.

Джаннер открыл рот, чтобы извиниться, но слова не шли на язык. Он почувствовал себя полным дураком.

Прежде чем шторы сомкнулись, братья успели бросить взгляд на освещённый луной двор. И тут в ночи шевельнулась бесформенная тень, похожая на груду мешков. Ростом существо было выше человека, оно сопело и ворчало. Даже сквозь закрытое окно донёсся резкий запах – то ли пота, то ли гниющего мусора. Ковыляющее через двор чудовище в темноте казалось чёрным; лунный свет отражался от его бугристой спины. Плоть у него свисала уродливыми комьями, как будто внутренние органы проросли сквозь кожу.

За мгновение до того, как шторы запахнулись, существо повернулось и посмотрело на их окно. Его глаза устремились на Джаннера, и ужас как молнией поразил мальчика; он шарахнулся назад, споткнулся и растянулся на полу, сбив с ног брата. Джаннер чувствовал, как Кальмар извивается под ним, и слышал пение Лили, но то и другое казалось далёким и ненастоящим, словно во сне.

У Джаннера кружилась голова, перед глазами всё плыло. Он вдруг увидел сырую, освещённую факелами темницу, услышал звон цепей и вой, и в голове у него зазвучали слова. Поначалу они были неразборчивы, но постепенно становились всё ясней; их произносил чудовищный голос – низкий, клокочущий, хриплый:

Я найду тебя.

Я обыщу весь Ануот.

Я пойду за тобой по следу, где бы ты ни был.

А потом я схвачу тебя и больше не отпущу.

Никогда.

Слово «никогда» зазвенело в ушах