– Видел, конечно, – говорю, – я же не в пустыне вырос.

– Так вот, – продолжает моя автособака, – потом оказалось, что кражу автомобиля организовал тот самый охранник, которому влетело от хозяина машины…

– Послушай, – перебил я, – так а ты где была, когда машину угоняли?

– Там и была.

– А ты разве голос не подаёшь, когда посторонние на территорию заходят и что-то тащат?

– Бывает, подаю, если сторожа нет. Но я же тебе объясняю, что ворам помогал охранник. Они ходили-ходили, потом двое сели в машину и уехали. Чего я буду тявкать, если сторож сам им ворота открыл?

– Как же он так сам себя подставил?

– Ага, подставил! Они хотели схитрить. Сторож потом сам себя связал и говорил, что на него напали.

– Ух, какой хитрый! – удивился я.

– Да, – согласилась Марьяна, – люди любят друг друга обманывать. То машину угонят, то фонари с чужой машины снимут, то колёса украдут. Ты вот спрашиваешь, тявкаю я или нет? Ты знаешь, меня один раз чуть не застрелили.

– Ничего себе, – рыкнул я. – За что?

– Двое перелезли через забор. Я смотрю, сторож в своей будке сидит и не выходит. Думаю, может, дремлет. Ну, я и давай на непрошеных гостей лаять. И тут один достаёт пистолет да как шарахнет в меня. У меня потом два дня глаза слезились. Охранник сказал, что это они в меня из газового пистолета стрельнули.

– Бедная ты собака, – посочувствовал я подруге, – у тебя там прямо как на войне.

– А ты что думал! – гордо закивала Марьяна.

Под утро подружка убегала на свой полигон, а вечером возвращалась. Я у неё всегда спрашивал, кормили её сегодня или нет. Были такие вечера, когда Марьяна и не приходила. Это, по её словам, означало, что сегодня она спит в сторожке у охранников – сытая и в тепле.

В такие вечера я стал замечать, что мне не хватает Марьяны. На душе было тоскливо и грустно.

Ав-ав! Вот бестолочь! Я же не рассказал вам самое интересное! Вы сейчас удивитесь не меньше моего. Я, когда узнал, даже не поверил. Открываю секрет. Садик наш, оказывается, называется «Радуга»! Представляете? Ну, никуда от этой радуги не деться.

Но вы знаете, не всегда радуга бывает яркой и красивой. Однажды… Впрочем, об этом в следующей главе.

В тот день у меня с утра было паршивое настроение. Словно какое-то предчувствие. Весь день мне хотелось выть. Наверное, у собак тоже очень хорошо развита интуиция.

Вечером, когда на всей территории детского сада мы остались вдвоём с Валерием Анатольевичем, вдруг у него противно затрещал телефон. Звоночек ещё тот. Не знаю, где он нашёл такую «мелодию», но старик своим сигналом почему-то гордился.

– Так, Триха. Мне нужно срочно удалиться на пару часов. Серьёзное дело. Справишься тут без меня?

– Ав! – отвечаю.

Ну, а что я ещё могу ответить? Надо – значит, надо. Иди, посторожу.

Спустя полчаса после того, как мой хозяин исчез за калиткой, во двор детского сада вошло двое мужчин. Подтверждая народную мудрость о том, что тихая собака не лает, а кусает, я не стал сразу подавать голос, спрятался за углом котельной и принялся наблюдать за непрошеными гостями. Если появится необходимость, покажу и зубы. Между прочим, у людей всё то же самое. Самые активные и «зубастые» – это обычно спокойные и тихие люди. А зачем шуметь? От крикливости пользы мало. Нужно не кричать, не бить себя в грудь, а совершать конкретные полезные поступки.

Мужчины постучали в сторожку. Осмотрелись и, присев на лавочку, расстелили газету. Тотчас на ней выросла бутылка с известной жидкостью, а рядом появились пластмассовые стаканчики и какая-то еда, которая у людей в таких случаях называется закуской.

– Ну давай, Боря, за удачу! – произнёс один из мужчин.

– За неё, родную! – ответил знакомый голос, и мужчины синхронно опрокинули свои посудины.

– Хорошо пошла, – сказал незнакомый мужчина. А вот второй голос я где-то слышал.

Ав-ав! Как же я сразу не догадался? Это же Борис Ивахник. Сын покойной Полины Фотеевны. Вот так гость пожаловал к нам! И чего ему здесь надо? О чём они говорят?

– Как же ты так лоханулся, Борька? Обкрутили тебя вокруг пальца как пацана. Ну, ты даёшь. Всё не перестаю удивляться.

– Да откуда же я знал, что эта дворняга стоит таких бешеных денег?

– Ты что? – наливая по второй, спрашивает мужчина, – никогда не слышал о собаках-поводырях?

– Не слышал, – подтвердил Борис Ивахник.

– Я одного не могу понять, эта собака находилась у твоей матери. Ты что, с ней ни разу не разговаривал?

– С кем? – удивлённо спросил Борис.

– В смысле? – опешил собеседник.

– С кем не разговаривал? – переспросил Борис.

– Ты чего, Боря? – мужчина аж привстал, но тут же сел обратно. – С матерью, конечно! Не с собакой же.

– О стоимости? – спрашивает Борис.

– Ну, не о стоимости, а вообще… о собаке. Что это за порода, сколько она стоит, чем занимается и так далее.

– Да я как-то, – развёл руками Борис, – даже не думал…

– Вот это и плохо, – перебил мужчина, – это очень плохо. Думать нужно всегда. Ты же видел, что пёс не простой, породистый. Даже если он и не был бы поводырём, всё равно такая собака денег стоит. Понимаешь?

– Да теперь-то понимаю, – закивал Борис.

– Вот видишь! А ты позволил этому соседу-прохиндею увести из-под носа такие деньжищи.

– Да ладно, – махнул рукой Борис, – нашли же. Заберём. Куда он денется? Ну что, давай повторим…

– Давай! Тока не обмани меня, – предупредил мужчина, – как договорились: продадим животину, деньги пополам.

– Замётано! – кивнул Борис и опрокинул стакан.

Вон оно что – по мою душу пришли. Снова делят шкуру неубитого медведя. Опомнился Боря! То кричал «уберите собаку», а теперь пришёл за добычей. Ну-ну, посмотрим, подождём Валерия Анатольевича.

Не успели собутыльники допить своё зелье, как вернулся мой старик. Он прямо от калитки возмущённо произнёс:

– Эй, ребята! Вы что? Другого места не нашли, где выпить? Или вы не видите, что здесь детский сад? Ну вы совсем совесть потеряли!

– Эта, слышишь, дед, – начал Борис, – ты не ори на нас. Мы не бухать сюда пришли.

– Да я вижу, – съязвил Валерий Анатольевич. – Подышать свежим воздухом вы сюда зашли…

– А ты не умничай, – подключился второй мужчина, – это тебе должно быть стыдно, а не нам.

– Ага, точно-точно! – закивал Борис. – Он ещё нас стыдит, ворюга.

– Что? – старик остановился. – Вы что несёте?