С другой стороны, тот же полковник привык получать распоряжения сверху, действовать, хоть и по планам принятой главнокомандующим стратегии, зачастую ему неизвестной, но исключительно в рамках узкой, поставленной высшим начальником задачи. Древняя система строгого вертикального подчинения, принятая в войсках, практически исключая личную инициативу, исключает и саму возможность воспитания управленцев, способных создавать, возглавлять и сохранять большие смешанные группы. Заполучив гражданский коллектив, такой полковник привычно начинает сыпать через рупор резкими, категоричными приказами, чаще всего он вообще не собирается ни с кем советоваться, требует лишь беспрекословного подчинения и ошеломительной скорости действий. В общем, действует по привычному, хорошо знакомому алгоритму. Взамен получает обидные прозвища, косые взгляды, гримасы, насмешки и пересуды, поначалу молчаливое презрение. И вскоре всё начинает трещать по швам, разваливаясь на глазах. Зато именно из них получаются замечательные замы, способные свернуть горы, пойти с командой духариков туда, куда скажут, и принести то, что добыть, кажется, невозможно.

Я заметил, что лучше других с функциями руководителя общины справляются предприниматели. Причем не крутые бизнесмены, а командиры малого бизнеса.

Ничего этого мы с Гошем позорно не учли. Инструктаж оставленных у руля и ветрил ограничился общими положениями действий в устоявшейся, как мне казалось, обстановке. А она резко изменилась.

С моим появлением мужики с облегчением выдохнули. Излив на меня перечень проблем, они успокоились и дальше разговор пошёл предметней, по фактам и деталям.

— Так что там за община появилась у реки Псоу с претензией на гордую независимость? — вспомнил я, спрашивая Манченко-старшего.

— Так точно. Человек пятнадцать, может, двадцать поселились, среди них много женщин, есть и дети. Они заняли коттеджи вдоль реки. Говорят, что и раньше жили в Совхозе, ближе к горам, — начал пояснять Пётр, вставая. — Мы к ним с Василием Семёновичем ездили, знакомились.

— Подтверждаю, мотались мы с Петром, не преминули, как же ж! — выкрикнул с места шкипер. — Значится, приехали мы, а они чисто бирюки нахохленные, зыркают сторожко, говорят мало, через губу, на вопросы стараются не отвечать, к старшей бабе шлют. Дикие! И вообще у них там матриархат, словно у неандертальцев каких!

— А что, у неандертальцев разве женщины правили? — перебил его Гарник.

— Кто ж ещё, милок? Потому все и вымерли, что бабы сгубили тему, — отрезал Будко и продолжил: — Надо бы их сострунить, Викторович.

— Соструним, — пообещал я деду и всем остальным, гордо глянув на Линну, сидевшую наискосок от меня в самом дальнем углу подземного ресторана. Та в ответ зазывно подмигнула, чуть не сбив меня с мысли. — Так… К-хе. Разберёмся, Василий Семёнович, никаких независимых идиотов на моей территории не будет, они просто плохо представляют расклады. Через пару часов после совещания и отправлюсь. Пацанов возьму, Данилу с напарником, а то что-то застоялись они у тебя, смотрю, так и протрут сёдла на мотоциклах без настоящего дела. Нет, Гарник, ты останешься тут, я у тебя Марика заберу, вот что.

— А как же я, командир? — надулся шкипер.

— Хватит тебе казаковать, на тебе флот.

— Тык мы и морской пехотой могём!

— Лучше морскими ремонтниками.

— Игорь Викторович, флот же в готовности номер один! На «Харизме» хоть сейчас можно улететь в Крым, был бы экипаж! Токмо грузов на ней много не перевезёшь, так что яхта на консервации. «Тунгус» тоже в готовности, почти…

— Вот это «почти» и устраняйте, товарищ Будко!

Разведка — вот чем я займусь после обновления персональных задач, выданных младшему командному составу и запуска нормальный жизни анклава. Завал! Они ведь даже на Красную Поляну не съездили, чтобы понять, осталось ли что-нибудь после спасателей, или же теперь там царит полное безлюдье? Молодые рвались в разведку, в бой, но Манченко, предпочтя сидение в устье, даже патрули отменил, так что экипажи изредка сканировали только ближайшую территорию.

Согнанные с насиженных мест маленькие группы перепуганных людей начали перемещаться на новые места, теперь всех тех, кто появился поблизости, нужно найти, успокоить и забрать под крыло. Предстоит прорва работы.

Да и про Перейру помню. Надо его оттуда выдергивать, мне важен каждый человек, особенно тот, кто не заперся в чулан, а готов биться с врагом.

Совещание закончилось, и я наконец-то прорвался к любимой женщине.

— Соскучилась, долго тебя не было, — тихо произнесла она.

— Мадемуазель, пройдёмте в номера! — мой ответ был так же короток и решителен.

— Да подожди ты, кроманьонец! — женщина попыталась освободить локоть, но как-то неуверенно. — У тебя там, говорят, дикий кот завёлся.

— Во-первых, он не дикий. А во-вторых, он дрыхнет по соседству. Пошли же, мне срочно нужно обсудить с тобой пару вызревших эротических фантазий!

И всё-таки жизнь — штука простая. Вокруг лютуют гугонцы, мир людей никак не может оправиться от катастрофы, а у меня романтическое свидание на фоне сбитого космического корабля пришельцев.

В обширном легендариуме мировых околооружейных мифов, обильно накопленных и бесструктурно сваленных на полки фанатиками огнестрельного оружия, есть такие, разрушение которых требует чрезвычайной ситуации. Даже небывальщины. Потому что в условиях стабильного, привычного нам течения жизни земной цивилизации очевидный, казалось бы, опыт по ряду причин не может повлиять на их живучесть и распространение. Настолько они сильны.

К таковым относится и миф о том, что гладкоствольные ружья, то есть дробовики, являются отличным тактическим оружием, способным решить массу проблем, возникающих при скоротечном огневом контакте, прежде всего, в городской черте. И никакие разумные выводы, сделанные после анализа многочисленных локальных конфликтов, местечковых войн и приграничных столкновений, в которых подобное оружие никогда не использовалось, не могли разбить это чуть ли не всеобщее заблуждение. Вспомните, кто-нибудь видел кадры телехроники, где вооружённый дробовиком человек ведёт городской бой на окраинах Дамаска? Ведь там, в разрушенных городах позиции сторон порой располагались всего в пятидесяти метрах друг от друга, это вполне рабочая дистанция для гладкого ствола! Но гладкоствольных ружей в кадре не замечено.

А на окраинах Донецка их видели? Я видел всего один раз, и то владельца в тот же день снял снайпер… А в саманных пригородах неспокойного афганского Кундуза? Нет, отчего-то бойцы сторон предпочитают вооружаться нарезным автоматическим оружием, ручными пулемётами или снайперскими винтовками. Что говорить о дробовиках, если у сторон вооружённых конфликтов даже пистолеты-пулемёты не в чести?

Однако никакие доводы не помогали, и миф «Об Ударной Помпе» продолжал жить, на радость гигантской армии маркетологов и производителей этих замечательных псевдотактических стволов. Я, кстати, вообще плохо понимаю коннотацию термина «тактический» применительно к помповому ружью, а честно говоря, и к любому другому виду оружия, включая холодное… Вот попробуйте его расшифровать сами! Что, у бойца-одиночки на поле боя есть какие-то другие задачи, кроме чисто тактических? Может, у него есть задачи стратегические? Похоже, термин этот выдумали всё те же торгаши, с его помощью удачно подтачивающие тонкий стерженёк здорового сомнения, уберегающего посетителя профильного магазина от дурной траты денег.