Небось мнит себя призовым жеребцом. Искатель привлечений, аферист, позер, публикующий свои фотки в глянцевых журнальчиках. Все сводилось к одному: дверь в любую спальню этот хлыщ открывал ногой.

«На байдарках они ходили! Как же, держи карман». Отогнав от себя горькие мысли, Датч повернулся к Хокинсу.

— Держись, Кэл. Приближаемся к первой «шпильке».

— Угу.

— Еще ярдов десять.

— Ничего у нас не выйдет. Ни единого шанса.

— Выйдет, если тебе дорога твоя шкура.

Несколько секунд Датч цеплялся за веру, что у них и впрямь все получится. Возможно, он принимал желаемое за действительное. Ему так хотелось, чтобы все получилось, чтобы он увидел наяву, как все получается. Но даже самое горячее желание не могло превозмочь законы физики. Кэлу пришлось снизить скорость, чтобы преодолеть крутой поворот. А как только он снизил скорость, грузовик не смог взять подъем. Он заглох и замер на целую вечность, как показалось Датчу. Датч опять затаил дыхание. Грузовик неудержимо заскользил назад. Хокинс завизжал как женщина:

— Жми на газ, идиот!

Хокинс повиновался, но Датчу показалось, что действует он слишком осторожно, недостаточно активно, чтобы противостоять неумолимой силе тяготения. Как бы то ни было, все, что делал Хокинс, к успеху не привело. Разве что затормозило бесконтрольное скатывание под уклон и не дало им сорваться с дороги.

Когда грузовик наконец остановился, Хокинс испустил долгий вздох:

— Чтоб мне сгореть! Чуть не навернулись.

— Давай еще раз.

Хокинс повернулся к нему так резко, что слышно было хрустнули шейные позвонки.

— Ты что, рехнулся?

— Включай скорость и попытайся еще раз.

Хокинс затряс головой, как мокрый пес.

— Да ни в жисть. Вынимай свой пистолет, стреляй мне прямо промеж глаз — это хоть будет скорая смерть. Все лучше, чем погибать под тоннами грузовика и песка. Нет уж, спасибо. Подожди, пока небо расчистится, или найди другого водилу, или сам садись за руль, только я туда больше не поеду. Плевать я хотел на твои заморочки.

Датч попытался взглядом подчинить его своей воле, но воспаленные глаза Кэла Хокинса твердо смотрели на него в ответ, щетинистый подбородок воинственно выпятился. Они оба вздрогнули от неожиданности, когда кто-то постучал в окно с пассажирской стороны.

Снаружи в кабину заглядывал Уэс.

— Эй, у вас там все в порядке?

— Да, все нормально, — ответил Датч через стекло.

— Черта с два тут все нормально! — заорал Хокинс.

Уэс вскочил на подножку, открыл дверцу и тут же ощутил страх, исходящий от Хокинса.

— Что происходит?

Хокинс протянул трясущийся палец и указал на Датча.

— Он наставил на меня пистолет, грозил убить, если не отвезу его на эту гору. Совсем с ума свихнул.

Уэс перевел изумленный взгляд на Датча. Тот ответил усталым голосом:

— Я не собирался в него стрелять. Я просто хотел его припугнуть, чтобы он не филонил.

С минуту Уэс смотрел на друга в задумчивости, потом тихим, доверительным тоном обратился к Хокинсу:

— Его жена там наверху, в их коттедже, с другим мужчиной.

Хокинс переварил информацию и перевел взгляд на Датча, как будто увидел его в новом свете.

— О черт… Паршиво.

Кэл Хокинс понятия не имел о том, что такое «паршиво». «Паршиво» — это когда тебе сочувствует такой, как Кэл Хокинс.

— Кэл, ты можешь сдать задом обратно на дорогу? — спросил Уэс.

Преисполнившись сочувствия, Хокинс значительно подобрел и сказал, что попробует. Ориентируясь на фары «Бронко» он вывел грузовик с песком обратно на шоссе и развернул его к городу. Датч велел Буллу пересесть в грузовик и приглядывать за Хокинсом, чтобы тот не вздумал как-нибудь повредить грузовик, который городу еще понадобится.

— Не удивлюсь, если он нарочно разобьет грузовик, чтобы увильнуть от второй попытки завтра. — Следуя за грузовиком в «Бронко», Датч скрипнул зубами от злости. — Трусливый, пьяный сукин сын.

— Кончина Кэла Хокинса-младшего не станет невосполнимой утратой, тут я с тобой согласен, — сказал Уэс. — Но, боже милостивый, Датч, каким местом ты думал, когда наставлял на него пистолет?

— А тебе обязательно было ему говорить, что Лилли там с другим мужчиной? К рассвету об этом будет знать весь город. Представляешь, какими красками они распишут, чем Лилли там занимается с Беном Тирни, чтобы согреться и скоротать время? Ты же знаешь, как у этих людей мозги работают!

— Я вижу, в каком направлении работают твои мозги. Датч бросил на него гневный взгляд.

— И потом, — невозмутимо продолжал Уэс, — я не упоминал Бена Тирни по имени. Откуда Хокинсу знать, может, она там с каким-нибудь старым хрычом.

— Вряд ли он так подумает.

— Слушай, я ж для тебя старался. Знаешь, почему сказал ему? Потому что такую ситуацию он в состоянии просечь. Взбираться на гору в такую погоду, чтобы спасти человека? Хокинсу такого не понять, у него нет чувства долга.

Но поехать за твоей женой, которая там с другим мужчиной, — вот это ему понятно. Это может оправдать любые безрассудные действия. Даже угрозу оружием.

Они не обменялись больше ни словом, пока не доехали до гаража. Датч приказал Буллу возвращаться в участок и проверить, не нужна ли его помощь кому-нибудь еще или нет, он мог возвращаться домой.

— Есть, сэр. — Глядя в пол, полицейский неуклюже добавил: — Мне очень жаль, сэр. Ну, насчет вашей жены. Ну что мы не смогли туда подняться.

— Увидимся завтра, — коротко бросил в ответ Датч.

Булл направился к оставленной в гараже патрульной машине. Хокинс уже забирался в свой пикап, когда Датц нагнал его.

— Я за тобой заеду завтра с утра пораньше. Сделай так чтобы я тебя не искал.

— Я буду дома. Знаешь, где это?

— Заеду на рассвете. И если ты напьешься или будешь маяться с похмелья, пожалеешь, что я тебя не пристрелил.

Они выехали из гаража вслед за пикапом Хокинса. Неудивительно, что один из хвостовых фонарей у него был разбит.

— Надо бы штраф ему влепить, — пробормотал Датч, когда Хокинс свернул на перекрестке.

— Высади меня в конце подъездной аллеи, — сказал Уэс, когда они поравнялись с домом Хеймеров. — Нет смысла подъезжать к дому.

Датч остановил «Бронко». Несколько мгновений мужчины молчали. Уэс мрачно смотрел прямо перед собой сквозь ветровое стекло. Наконец он нарушил молчание:

— Не утихает, а?