Торжество из взгляда исчезло. В её глазах осталась только мольба и ненависть. Гривз, вспомнив, что он на линии связи, спохватился, присоединил к правой руке левую, снял её с рычага и аккуратно положил на пол.

– Ну так как? Договорились? Могу, если хочешь, одолжить всю сумму штрафов и покупки, – нетерпеливо спросил Яди.

Гривз задумчиво посмотрел на распростёртое на полу тело. Нейрочип выключился. Она чуть повернула голову. На Гривза уставился взгляд, в котором были слёзы и мольба. Мольба в чистом виде, без примесей других эмоций. Её губы шевельнулись и невнятно шепнули:

– Пожалуйста, убей меня.

Это крик шепотом показался Гривзу знакомым. Он всмотрелся в глаза, вспоминая, где он видел что-то похожее.

– Пожалуйста… – проплакала она по-кипонски, и Гривз разглядел в её глазах призрак смерти. Призрак, который она пыталась поймать со всею отведённой ей силой, которой всё равно не хватало.

Увидев этот призрак смерти, Гривз узнал его и вспомнил – где он увидел его впервые.

Гривз моргнул, отгоняя воспоминания, потом поднял взгляд на экран и внимательно посмотрел на нетерпеливое выражение лица Яди. Яди, прочитав ответ по выражению лица Гривза, начал стремительно мрачнеть и наливаться кровью.

Гривз вскинул руку и протараторил на итанском:

– Яди, благодарю тебя за предложение. Я думал над ним. Ты проявил всю щедрость, которую мог проявить уважаемый человек. Но я не могу согласиться. Это личное.

Лицо Яди вмиг превратилось в маску бешенства.

– И ты, брат, как никто другой, мог бы понять, – почему, – умиротворённо продолжил Гривз. – Но я не смогу ничего сказать, не взяв с тебя клятвы молчания. Но ты поймешь и так.

Наклонившись, Гривз вздёрнул её на ноги, так, чтобы Яди увидел рядом два лица. Дождавшись, когда лицо Яди поплывёт от удивления, Гривз уложил её обратно на пол.

Выпрямившись и посмотрев на Яди, понемногу приходящего в себя, Гривз выстрелил добивающий залп:

– И это я их купил.

Яди на миг застыл, и только дрожание ресниц опущенных глаз отразило ход мыслительного процесса. Потом Яди невнятно мотнул головой и отключился. Гривз несколько секунд смотрел в стену, просчитывая, сколько времени потребуется для того, чтобы найти на кипонских серверах развёрнутую генную карту. И можно ли за это время подчистить его собственную стандартную, которая есть у Мамочки. Отбросив эту затею, он вздохнул и опустил взгляд.

Её рот был расслабленно открыт. Кончик языка лежал на зубах. Нейрочип старательно блокировал попытку откусить язык. По её щекам бежали дорожки слез. Во взгляде стояла стена агонизирующей безнадёжности.

Гривз присел на корточки и тихо сказал по-кипонски:

– Я хочу, чтобы ты жила.

Через несколько секунд нейрочип отключился. Её губы неуверенно шевельнулись.

– Почему? – еле слышно выдохнула она. Отчаянье в её взгляде медленно затухало, меняясь на страх. Страх непонимания, под которым плескалось полное безразличие к тому, быть или не быть. Гривз миг подумал, а потом плотоядно осклабился и утробно прорычал:

– Ну, я скажу самую темную часть правды. Ту, в которую ты легко поверишь. Я тебя хочу.

Она закрыла глаза. По её лицу растеклась смесь брезгливости и апатичного безразличия. Тело напряглось, выгибаясь дугой.

– Я пойду в рубку. Приходи. Будем говорить дальше, – прогудел Гривз, поднимаясь.

Она расслабилась. Гривз посмотрел на рубильник и буркнул:

– Приходи, а не пытайся убить себя. Может, потом.

Она напряглась, расслабилась и, не открывая глаз, медленно кивнула. Гривз шмыргнул носом и пошёл в рубку. На ходу он подумал, что сбои в нейроконтроллерах скомпоновались достаточно удачно.

Плюхнувшись в кресло, Гривз глянул на мониторы. До Сицилии оставалось два часа лёта. Три корабля конвоя летели рядом. Ещё пять, затерявшись среди десятков других кораблей, подтягивались к Сицилии. Гривз наклонился к борму и набрал серию команд. Через десяток секунд борм выплюнул три карты покупки. По очереди проверив их, Гривз сунул карты в карман и на несколько секунд призадумался над тем, как действовать дальше. Тихий шорох за спиной прервал его размышления.

Она, придерживаясь за стену, дошла до люка выхода на трап. Окинув мониторы мутным взглядом, она прислонилась к люку спиной и медленно сползла на пол. Гривз терпеливо ждал. Через несколько секунд она подняла голову. Сквозь чёлку на Гривза уставился мутный тёмно-серый глаз.

– Почему? – еле слышно прохрипела она.

Гривз с легкой заинтересованностью смотрел в глаз, в котором понемногу разгорался интерес, приправленный наркотическим возбуждением. Не дождавшись ответа, она спросила ещё раз:

– У тебя ещё два тела. У меня нет трехсот миллионов. И у меня нет ничего, что стоит триста миллионов. Почему?

Гривз молчал, пытаясь угадать, задаст она нужный вопрос или нет. Она ещё несколько секунд подождала ответа. Действие транспортного иммобилизатора стремительно проходило. Её нога вздрогнула и затряслась мелкой дрожью. Взгляд, на миг прояснившись, начал затуманиваться бешенством.

– Кого я тебе напоминаю? – почти прорычала она.

Гривз улыбнулся и тихо буркнул:

– Ответ. А кого – не важно.

Она опустила голову, истерично хихикнула, ещё раз, а потом зло расхохоталась, выгнув спину и задрав голову к потолку.

Гривз, не отводя от неё взгляда, извернул руку за спину и щёлкнул клавишей кухонного автомата.

Она, отсмеявшись, опустила на Гривза лицо, оскаленное хохотом, и прохохотала сквозь стиснутые зубы:

– Смешно. Бежать от того, что в каждом, кто к тебе прикасается, видеть призрак другого, и попасть в рабство к тому, кто увидит призрак в тебе.

– Ага. Смешно, – спокойно подтвердил Гривз и протянул ей кружку. – Выпей.

Она взглянула на кружку. Несколько секунд она смотрела на неё, осознавая, что это и зачем это. Потом подрагивающие скрюченные пальцы вцепились в тёмный пластик. Сделав над собой усилие, она заставила руки прекратить дрожать и донесла кружку до рта. Сделала пробный глоток. Потом приникла к кружке и несколькими жадными глотками опустошила её до дна. Подняв взгляд от кружки на Гривза, она протянула её обратно. Во взгляде её было неуверенное требование добавки.

Гривз хмыкнул, подставил кружку под разлив и запустил приготовление второй порции релакс-витаголя. Подумав, он снял с полки над кухней вторую кружку и поставил её под раздатчик кофе.

Через несколько секунд она перестала дрожать. Её взгляд, поблуждав по полу рубки, поднялся на Гривза.

– Тебя не смущает, что у нас будет групповуха? – хриплым голосом спросила она. Под хриплым цинизмом в голосе проскакивали нотки жестоко раненной нежности.