– Что? – Мино выронил апельсин, который в тот момент чистил.

– Могут появиться дети. Я слишком молода, чтобы иметь детей. И ты слишком молод, чтобы становиться отцом. Нам нельзя это делать. Ну, разве что, если ты купишь…

Она хитро посмотрела на него.

– Куплю что? – Мино ничего не понимал.

– Ну, такие штучки, знаешь? – Мария потерла пол носком своих желтых туфель.

– Такие штучки?

И ей пришлось объяснить ему, что она имеет в виду. В аптеках продаются такие штучки. Тонкие маленькие воздушные шарики, которые можно надевать. И тогда детей не будет. И можно будет делать это так часто, как им только захочется. Они называются cauchinos. Она записала это слово для Мино на листочке.

На следующий день Мино поехал в город и пошел в аптеку. Там он очень вежливо и серьезно попросил продать ему тысячу презервативов. Он получил их в пакете. Когда он поклонился и поблагодарил «muchas gracias», женщины за прилавком еле сдержались, чтобы не прыснуть от смеха.

В последующие месяцы жизнь Мино Ахиллеса Португезы сконцентрировалась на постели и пляже. Гора ракушек росла все выше, а девичье тело Марии Эстреллы Пинья постепенно оформлялось. Но талия у нее была по-прежнему осиной. Она была querida Мино, и никому из юношей не дозволялось приближаться к ней. Ледяным взглядом она отгоняла всех дерзавших.

С первого же дня Мино с интересом рассматривал учебники Марии. Он учился вместе с ней, задавал вопросы и разбирался в том, чего не понимал. Скоро он выучил все ее учебники наизусть, и часто, выезжая по необходимости в город, он возвращался обратно с книгами, купленными в магазине. «История Южной Америки» Алмейды или «Справочник флоры Амазонки» Руи Виейра. История, география и естествознание привлекали Мино. Мария подбадривала его и шутила, что скоро он станет профессором.

Вначале он довольно скептически относился к учебникам Марии по английскому языку. Inglesa – язык, на котором говорили гринго, казался Мино ужасным – тошнотворным и противным. Мария напирала на то, что английский понимают люди во всем мире, что же будет Мино делать, если попадет в страну, где говорят на языке, которого он не знает? Мино пробормотал что-то о том, что он уже бывал в разных странах, и у него никогда не возникало проблемы с языком. Против своей воли он начал изучать учебники Марии по английскому языку и со временем увлекся. К тому же недавно он купил большую и дорогую книгу о бабочках, самую всеобъемлющую из его книг, а она была написана по-английски. Но и в этой книге он не смог найти бабочку, которая была бы точной копией сине-желтой бабочки ласточкин хвост из его коллекции.

Благодаря стремлению Мино к учебе и учебникам Мария стала очень хорошо учиться в школе, хотя она периодически прогуливала уроки, предпочитая школьной скамье развлечения на пристани у Мино и в его постели.

Мать Марии работала на обувной фабрике с семи утра до семи вечера и очень редко приходила домой на сиесту. Она была совсем не похожа на дочь: крупная, сутулая, с землистой кожей и потухшим взглядом. Она редко разговаривала с Мино, хотя иногда вечером в воскресенье приходила к нему домой посидеть на террасе. К апельсинам на подносе она никогда не прикасалась. Те редкие слова, которые она произносила, в основном относились к дочери, но это не были придирки, наставления или указания. Просто констатация фактов: «Сегодня я заплатила за твою школу, Мария Эстрелла», или «куры снесли сегодня семь яиц», или «сеньор Паз починил черепицу, которая отвалилась в прошлом году», или, без прямой похвалы, «ты испекла воздушный и легкий хлеб, Мария Эстрелла». Лишь однажды Мино слышал, как она повысила голос, в котором прозвучали нотки раздражения и злости. Мино и Мария слишком долго купались, и их тела, когда они поднялись на террасу, были покрыты коркой морской соли. «Скорей сотрите это свинство, пойдите и вымойтесь пресной водой!»

В целом, в той маленькой общине, где жили Мария с матерью, царил упадок. Там проживали в основном бывшие работники соляных шахт, в большинстве своем старые и больные, детей там почти не было. Дома им построила добывающая компания, поэтому качество их было ужасным. Аренда стоила дорого, и лишь у немногих хватало денег на необходимый ремонт. Три дома пустовали после смерти их обитателей. Там жили свиньи, куры и козы. Мария говорила, что через несколько лет они с матерью будут жить одни среди груды мусора и руин. Но все же жить там было лучше, чем в бедных кварталах города, где с детей нужно было счищать грязь ножом, прежде чем отправить их в школу.

Когда Мино оставался один и его мысли не были заняты ожиданием скорого прихода Марии, он жонглировал и крутил в руках свои ножи. Они летали вокруг его тела с немыслимой скоростью, исчезали в самых неожиданных местах, чтобы потом после едва заметного движения руки появиться вновь и с невероятной точностью оказаться в центре мишени, которую Мино закрепил на стволе дерева в саду. Каждый раз, пока нож летел в цель, Мино кричал: «Армеец!», «Карабинер!», «Коммандер!», «Гринго!», посылая вслед за ножом молнии из глаз под черной челкой. Потом он садился на стул и вызывал в памяти события, которые, как ему казалось, произошли совсем недавно, словно вчера. Он ясно слышал голос папы Себастьяна, когда пятилетний Мино принес домой свою первую бабочку: «О, какая прекрасная арганте, Минолито!» Он все еще чувствовал вкус слез матери, когда он, трехлетний малыш, забрался к ней на колени, чтобы утешить: их домашняя свинья умерла от необъяснимой болезни, поразившей многих животных в деревне и сделавшей их мясо несъедобным. Он слышал, как папа Маджико говорит Президенту Пинго, проходя по джунглям: «Какой шустрый этот мальчишка – ловец бабочек, а? Хе-хе-хеммм!» Слышал голос Лукаса возле кладбищенской стены: «У меня в бутылке сорок три гигантских муравья. И они очень сердитые!»

Мино посмотрел на море и на синее небо над ним. Может быть, все эти голоса находятся где-то там, наверху, и говорят с ним оттуда? Он прислушался, но ничего не услышал. Эта тишина, наступившая после воспоминаний, причиняла ему боль.

Когда бо́льшая половина, а точнее, пятьсот двадцать четыре презерватива были использованы, Мино почувствовал интерес и к другим вещам. Он снова занялся своей коллекцией бабочек: сортировал их, каталогизировал, помечал названия вида каждой из них. Он купил новые замечательные ящики со стеклянными крышками, в которые аккуратными рядами разложил бабочек в соответствии с видом, родом и семейством. В коробочке семейства Papilionidae лежала безымянная бабочка: та самая сине-желтая красавица. Но однажды Мино написал на бумажке красивыми маленькими буквами Papilionidae portoguesa и поместил ее под бабочкой. Теперь у нее наконец появилось имя.

После празднования дня зачатия Девы Марии Мино все чаще стал бывать в одном особенном месте в городе. Оно находилось почти на перекрестке главных дорог. В небеленой стене большого здания, принадлежавшего Banco Espirito Santo, была маленькая ниша, там, посреди запахов мочи, рвоты и гнилой капусты, Мино поставил пустой ящик из-под пива. Он просиживал там часами, наблюдая за прохожими. Он вполне логично рассудил, что по этой улице, самой оживленной улице города, рано или поздно пройдут почти все его жители. Мино решил тщательно изучить повадки и привычки людей, прежде чем прийти к окончательному выводу о том, в чем, в общем и целом, заключается смысл существования этого города. Как он понял из книг, весь мир в основном состоит из больших и маленьких городов, так что он решил, что сможет сложить общую картину ситуации в мире, сидя в этой нише и внимательно изучая все происходящее. Под рубашкой у него были надежно спрятаны два ножа.