Это прозвучало убедительно. Мы выпрямились, молча переглянулись и решительно, но осторожно, потопали в темноту.

По моим прикидкам, мы прошли примерно полторы сотни ярдов, когда уперлись в стену – ровную, аккуратно обтесанную стену, которая означала конец пути. Не то чтобы я ожидал увидеть лестницу с горящей над ней надписью «Выход», но все же эта стена меня порядком расстроила.

– Один вариант мы отработали. Осталось еще семь, – проворчал Кен.

– Здесь несколько проемов, – сказала Джемма. – Как знать, вдруг за одним из них скрывается что-нибудь поинтереснее?

– Не исключено, – согласился я. – Давайте проверим. И потолок заодно осмотрим. Молли ведь именно так и обнаружила вход в шахту.

– Да уж, – произнес Кен. – Вот только я почему-то больше не испытываю прежней гордости за нашу Молли.

– Однако попали вы сюда только благодаря ей, – возразила Джемма. – Ну да, сейчас мы в ловушке, но это ведь не отменяет того факта, что мы сделали впечатляющее открытие?

– Спроси меня об этом еще раз, когда я буду сидеть с кружкой пива в одной руке и сочным куском чего-нибудь съедобного в другой.

В общем, мы двинулись в обратном направлении. Джемма держала свой фонарик так, чтобы он постоянно освещал потолок, но над нашими головами не было ничего, кроме сплошной гладкой арки.

Первая комната, расположенная слева, отличалась от всех, что нам до сих пор доводилось здесь видеть: продолговатая, идеальной прямоугольной формы, в длину футов двенадцать, в ширину и высоту – десять. И совершенно пустая. Пол покрывал толстый слой уже знакомой черной пыли, а дальняя стена была сплошь усыпана выбитыми в ней аккуратными символами.

Иероглифами я бы их не назвал. Лукавить не буду: я не бог весть какой знаток этой системы письменности, но просмотрел достаточно фотографий, чтобы при взгляде на непонятные значки с определенной долей уверенности утверждать, иероглифы это или нет. Некоторые символы имели отдаленное сходство с реальными объектами – початком кукурузы, горой или рекой; символы, объединенные в группы, выражали, очевидно, какую-то сложную мысль или обозначали явление. Больше я ничего в них не увидел, и хотя пиктограммы были выбиты ровными строчками, по мне, так они скорее напоминали некую форму клинописи.

– Мы ждем, – нарушила молчание Джемма.

– Чего?

Она смотрела на меня, вздернув брови.

– Ну как же. Сейчас ты должен провести пальцем по стене и – сначала запинаясь и вполголоса, а затем все быстрее и громче – прочитать, что здесь написано.

– Ты перепутала меня с настоящим археологом. Я пасс.

– Вот и хорошо. А то вдруг это заклинание для вызова какого-нибудь древнего демона – в кино так часто бывает. Только демона нам сейчас не хватало.

– Есть идеи, что все это означает? – спросил Кен.

– Ни малейшей, – ответил я. – Кинкейд, говоря об иероглифах, имел в виду именно эти знаки, тут никаких сомнений. Но это не иероглифы, по крайней мере точно не египетские. Египет в то время был модным увлечением, отсюда и поспешные выводы. Не знаю, что это за язык. Может, финикийский? Анасази? Санскрит?

Покинув комнату, мы отправились в следующую, на противоположной стороне. Переступив порог, очутились в очередном, довольно узком коридоре.

– Эй, – сказал Кен, – а этот вроде как должен упираться в стену каньона?

– Верно. Правда, отсюда до стены путь неблизкий.

– Все равно стоит проверить. Гляди, еще какая-то писанина.

На сей раз символы были выбиты в строчку, футах в четырех над полом. Кен с Джеммой ушли вперед, а я задержался, разглядывая знаки и, да, ведя по ним пальцем, как будто это могло помочь. Если в комнате символы покрывали стену практически однородной массой, то здесь они были разделены на группы, каждая протяженностью фута по три. Это могли быть законченные предложения, или какие-то заметки, или инструкции. Настоящий ученый на моем месте бился бы сейчас в священном экстазе.

Если бы, конечно, вообще досюда добрался.

– О господи, – донесся до меня откуда-то издалека голос Джеммы.

Тут я понял, что уже прилично отстал, и прибавил шагу.

– Под ноги смотри, приятель, – предупредил меня Кен.

Они с Джеммой стояли, прижавшись к стене коридора. Сначала я удивился, но, подойдя вплотную, понял, в чем дело: никакого коридора впереди больше не было.

От налобного фонарика Джеммы было мало толку, поэтому Кен стянул с головы свой и тоже направил его в непроницаемую темноту.

– Это еще что, черт меня дери?

Ответ на этот вопрос оказался весьма неожиданным: вода. Целое озеро воды, настолько прозрачной, что под ее четырехфутовой толщей просматривался ровный каменный пол.

Я осторожно приблизился к краю и ощупал стены: обе были на удивление гладкими и расходились в стороны.

– По крайней мере, жажда нам больше не страшна, – объявил Кен.

– Ты шутишь? – возмутилась Джемма. – Я это пить не стану.

– Почему? На вид вполне чистая вода.

– И откуда она здесь?

Я взял у Кена фонарик и посветил наверх. Высокий потолок, естественно, носил отпечаток человеческой деятельности, но был покрыт многочисленными трещинами.

– Вот откуда, – сказал я. – Как минимум, частично. Попадает в бассейн, медленно стекая через трещины в породе.

– Иными словами, вода фильтрованная, – подхватил Кен. – Отлично. Жаль, бутылку односолодового виски с собой не прихватили.

– И все равно я не собираюсь это пить, – упрямо повторила Джемма. – Там наверняка полно микробов – мы же не знаем, как давно образовалось здесь это озеро.

Я присел на корточки и принялся разглядывать воду. Даже с близкого расстояния она казалась прозрачной – чересчур прозрачной, если подумать: никаких признаков водорослей и микроорганизмов, которые неизбежно заводятся в стоячей воде.

Я сел на пол, снял рубаху, ботинки и носки и аккуратно сложил в стороне вместе с телефоном, зажигалкой и сигаретами. Обнаружив в заднем кармане джинсов старый помятый спичечный коробок, о котором уже давно забыл, я бережно положил его на кучу вещей.

Кен молча наблюдал за процессом.

– Ну и какого хрена ты делаешь? – спросил он наконец.

– Пойду на разведку.

Я свесил ноги в воду. Она оказалась довольно теплой, хотя и ниже температуры тела. Я осторожно соскользнул вниз и встал на дно – вода доходила мне почти до груди.

– Эй, красавчик, спасателей здесь нет, – предупредила Джемма.

Включив налобный фонарик, я побрел вперед, осторожно ступая по гладкому каменному дну. Повсюду, насколько хватало луча света, я видел лишь водную гладь, не имевшую границ.