Правительству Колчака нужно было международное признание и помощь из-за границы. Помимо этого оно рассчитывало на то, что сотни тысяч российских военнопленных, оказавшихся за границей после окончания Первой мировой войны, и часть беженцев из Советской республики вернутся в Сибирь и станут солдатами и офицерами белой армии. Но эти расчеты не оправдались.

Не хватало средств и на дипломатические представительства – точнее, на уже образовавшиеся долги этих зарубежных учреждений Колчака, требовавшие срочных погашений. Так, в Персию, на которую у омского правительства были свои планы, было переведено 40 тысяч фунтов стерлингов, и колчаковское министерство финансов не изыскало необходимых средств для помощи Учетно-ссудного Персии банка (являвшегося в то время единственным финансовым предприятием Персии, принадлежащим русским). А.И. Щербатский, посланник омского правительства в Бразилии (и консул в Чили), умудрился взять взаймы более трехсот фунтов стерлингов у французского консула и более двухсот фунтов стерлингов у уругвайского министра иностранных дел!

По мнению историка Андрея Ганина[12], «проблема наличия резервов была одной из наиболее болезненных для белых. Фактически наступление Колчака, равно как и Деникина, началось и развивалось при почти полном отсутствии каких-либо резервов, что не могло не привести к катастрофе. Расчеты белых стратегов основывались, видимо, на постепенном сжатии кольца вокруг Советской России и сокращении за счет этого собственной линии фронта. При этом освобождались новые территории, на которых было возможно мобилизовать пополнения, и высвобождались собственные войска. Однако для начала необходимо было хотя бы выйти на линию Волги и закрепиться на ней, чего колчаковцам сделать так и не удалось. Операция началась в канун весенней распутицы, и очень скоро малочисленные части белых оказались на несколько недель оторваны от своих тылов (это произошло как в Западной, так и в Отдельной Оренбургской армиях), не налаженных и ранее, а теперь вообще отсутствовавших.

Фрунзе справедливо полагал, что распутица должна будет стать союзником красных. И действительно, в результате разлива рек не могли двигаться вперед не только артиллерия и обозы, но даже пехота, которая поначалу была вынуждена пользоваться «утренниками» (утренними морозами), а с потеплением были случаи, когда всадники тонули вместе с лошадьми. Части корпусов вследствие разлива рек разъединялись, не могли действовать скоординированно, теряли связь между собой. Если красные отступали на свою базу, где могли быстро оправиться, то войска белых, на всех парах мчавшиеся к Волге, чтобы опередить распутицу, в самый ответственный момент оказались лишены продовольствия, одежды, боеприпасов, артиллерии и сильнейшим образом переутомлены. Такая ситуация, к примеру, сложилась в апреле 1919 года в Западной армии… Опередить наступление распутицы не удалось, и белые увязли. Остановка же в условиях маневренной Гражданской войны почти всегда была предвестником отступления и поражения.

4-я армия под командованием Фрунзе, действовавшая на южном фланге Восточного фронта, которая поначалу должна была заняться «ликвидацией белого уральского казачества», получила новую задачу – двинувшись на Ташкент, вернуть под контроль революционной России Туркестан. «В августе 1919 г., с разделением Восточного фронта на два направления (сибирское и туркестанское), был назначен командующим армиями Туркестанского фронта (11, 4, 1-я и войска в Туркестане), – писал Фрунзе в автобиографии. – В течение сентября месяца провел операцию по окружению и уничтожению Южной армии Колчака под командой генерала Белова… В течение декабря руководил операциями по ликвидации Уральского фронта, что и закончил в конце декабря со взятием нами гор. Гурьева и занятием берегов Каспийского моря».

В Туркестане большевикам пришлось вести борьбу не только с отступающими белыми, но и с местной элитой. Фрунзе успешно проявил себя не только как талантливый военачальник, но и как толковый администратор – ив борьбе с басмачами, этими отрядами местных окраин бывшей империи, желавшими после ее развала сохранить самостоятельность и отчасти самобытность. С их отрядами, которые в Красной армии называли шайками, пришлось вести суровую борьбу, и само слово «басмач» должно было исчезнуть с языка местных жителей.

Но проблема заключалась в том, что банды казались неуловимыми, словно растворяясь без следа в местных селениях, пользуясь поддержкой жителей. Поэтому многочисленные облавы, с передвижением боевых цепей на большие расстояния, оказывались неэффективными.

Одной из предпринятых Фрунзе мер стало обещание, что военные не будут грабить, а за все, что понадобится красноармейцам, будут платить сполна. На притеснения со стороны советских воинов нужно жаловаться их начальству, и обидчикам местных жителей, хулиганам и насильникам «ответ один: пуля в лоб». Фрунзе взамен потребовал прекратить любую помощь басмачам, угрожая расстрелами тем, кто им будет помогать. В ряды Красной армии были мобилизованы туземцы, отобранные местными властями путем проведения справедливой жеребьевки. Те из богачей, кто пытался откупиться, были мобилизованы в тыловое ополчение и затем посланы на самые тяжелые и грязные работы.