– Я начал учить его, как только решил, что моей профессией будет археология. Я понял, что, если человек хочет заниматься раскопками, ему придется это делать большей частью в арабоязычных странах, и, поскольку мне никогда не нравилось общаться через посредников, я начал изучать арабский язык. Я, в общем-то, не очень хорошо знаю арабский, однако вполне достаточно для того, чтобы понимать арабов и чтобы они понимали меня.

– Вы также умеете читать и писать по-арабски? – поинтересовалась Клара.

– Да, и читать, и писать.

Староста деревни оказался достаточно разумным человеком, он с радостью принимал здесь этих археологов, осознавая, что, если они все-таки решат проводить раскопки, это положительно скажется на благополучии местных жителей.

Он уже был знаком с Кларой и Ахмедом, потому что именно они начинали здесь раскопки, которые, правда, затем пришлось приостановить из-за недостатка средств и людей. Местные жители не обладали необходимыми знаниями и навыками для того, чтобы участвовать в раскопках – они могли повредить что-нибудь ценное.

– Староста предлагает нам расположиться на ночь в его доме, – сказал Ахмед. – Мы также можем использовать для ночлега военные палатки, которые привезли с собой – они в вертолете. Завтра мы могли бы обойти окрестности, чтобы у вас сложилось более полное представление об этой местности. Мы также могли бы посетить Ур. Если это не входит в ваши планы, мы можем возвратиться в Багдад прямо сейчас. Решайте.

Ив Пико не стал затягивать с принятием решения. Он согласился провести ночь в Сафране и на следующий день осмотреть окрестности. Благодаря этой поездке он получил массу новых впечатлений. Во время перелета из Багдада у него возникло ощущение безграничной тоски, которую навевала раскинувшаяся под ним желтоватая земля… А еще он испытывал беспокойство, которое было неизменным спутником любого приключения Пико подумал, что может больше никогда не оказаться в этой местности, а если и приедет сюда вновь, то уже, как минимум, с двумя десятками других людей и поэтому не сможет испытать то ощущение отстраненности от мира, которое охватило его сейчас.

Ахмед предвидел, что они, возможно, останутся ночевать в Сафране, поэтому, хотя Полковник и дал приказ сопровождавшим археологов солдатам прихватить с собой палатки и съестные припасы, Ахмед на всякий случай попросил и Фатиму подготовить несколько сумок с едой и питьем. Фатима постаралась на славу: она сложила в различные судки салаты, приправы, отварных цыплят, а также бутерброды и всевозможные фрукты.

Клара начала было возражать против такого огромного количества еды, однако Фатима ни за что не хотела отпускать ее и Ахмеда «неподготовленными», и им в конце концов пришлось взять с собой все эти съестные припасы.

Прилетевшие на вертолете вместе с археологами солдаты поставили две палатки рядом с четырьмя палатками солдат, охранявших руины. Пико заявил, что будет спать в палатке вместе с солдатами, предполагая, что во второй палатке разместятся Ахмед и Клара. Однако староста деревни настоял на том, чтобы Ахмед и Клара остановились на ночь в его доме. Так и было решено – к удовольствию Пико, у которого теперь была персональная палатка.

Затем гости расселись во дворе дома старосты деревни и стали пить чай и есть фисташки. Вскоре к ним начали подходить некоторые из местных жителей. Они предлагали свои услуги для проведения раскопок и интересовались, сколько при этом им будут платить за каждый день работы. Ахмед – при активном участии Пико – стал оживленно с ними по этому поводу торговаться.

В десять часов вечера деревня погрузилась в тишину. Местные жители вставали с восходом солнца, а потому и спать они ложились довольно рано.

Клара и Ахмед проводили Пико к его палатке. Они тоже намеревались на следующий день встать на рассвете.

Затем они в полном молчании направились к руинам древнего здания, которые так и притягивали их. Они присели на песок, прислонившись спинами к глиняным стенам дворца, построенного тысячи лет назад. Ахмед прикурил сигарету для Клары и еще одну – для себя. Они оба курили, хотя и клялись каждый день, что курят в последний раз, зная при этом, что клятвы так и останутся всего лишь благими намерениями. В Ираке не проводилось таких шумных кампаний против курения, как в США или Европе, и, соответственно, никто не «капал курильщику на мозги». Впрочем, женщины в Ираке курили только дома или в скрытых от посторонних глаз местах, но ни в коем случае не на улице. Клара обычно следовала этой традиции.

Ночное небо казалось покрывалом, расшитым сверкающими звездами. Клара закрыла глаза и попыталась представить себе, каким было это место три тысячи лет назад. В окружавшем ее безмолвии ей почудились сотни женских, детских, мужских голосов. Крестьяне, писцы, правители… Все они промелькнули перед ее внутренним взором – такие же реальные, как и эта ночь.

Шамас. Каким он был? Авраама – отца многих народов – она представляла себе человеком, ведущим полукочевую жизнь, пастухом, который жил в шатрах, бродил по пустыне со своими козами и овцами, спал под открытым небом в такие же звездные ночи, как эта.

У Авраама, наверное, была большая седая борода и густая спутанная шевелюра. Он был стариком – да, Клара представляла его именно старым человеком, – с величественной осанкой, внушавшей уважение всем, кто ему встречался на пути.

В Библии он был изображен человеком проницательным и суровым, способным вести за собой не только стада животных, но и толпы людей.

Но почему Шамас дошел вместе с родом Авраама до самого Харрана, а затем вернулся? Ведь именно такое предположение можно было сделать, исходя из записей на табличках, найденных здесь, в Сафране.

– Клара, проснись! Пойдем, уже поздно.

– Я не сплю.

– Да нет, уже спишь. Вставай, нам пора идти.

– Иди один, Ахмед, дай мне посидеть здесь еще немного.

– Уже поздно.

– Еще нет и одиннадцати. Солдаты рядом, поэтому со мной ничего не случится.

– Клара, пожалуйста, не оставайся здесь одна.

– Тогда и ты останься. Давай еще посидим в тишине. Или ты хочешь спать?

– Нет. Я выкурю еще одну сигарету, и затем мы пойдем. Договорились?

Клара ничего не ответила. Ей хотелось подольше здесь побыть, ощущая спиной прохладные глиняные кирпичи.

Илия обнял Шамаса. Мальчик отправлялся в путь вместе со своими родичами, и его учителя охватило смешанное чувство – и печали, и облегчения. Ему так и не удалось приучить этого ребенка к дисциплине. Шамас был, безусловно, умным мальчиком, однако никак не мог заставить себя сконцентрироваться на том, что его не интересовало. Илия, скорее всего, больше никогда его не увидит, хотя род Фарры уже не в первый раз отправлялся на север в поисках пастбищ и новых возможностей для торговли.

Некоторые из собравшихся в путь людей говорили, что на этот раз они, возможно, пойдут вдоль берега Тигра, чтобы добраться сначала до Ассура, а затем и до Харрана.