тоблакай фыркнул:

– Законы нарушены. Существование не держится за законы. Существование – это выживание, а выживание – это борьба. В конце ты проиграешь в этой борьбе. – Он достал из сумки куски копчённого мяса бхедерина. – Только этот закон достоин зваться законом.

Самар уставилась на него:

– В это верят теблоры?

Карса оскалил зубы:

– Однажды я вернусь к своему народу. И тогда разрушу всё, во что они верят. И тогда скажу своему отцу: «Прости меня. Ты был прав, что не верил. Ты был прав, когда презирал законы, которые сковывают нас». А своему деду я не скажу ни слова.

– У тебя есть жена?

– Только жертвы, не жёны.

Ей это признание показалось жестоким.

– Ты хочешь загладить вину, Карса Орлонг?

– Это расценят как слабость.

– Тогда ты всё ещё закован в цепи.

– Возле озера было натийское поселение, там делали из моего народа рабов. Каждую ночь, после сбора рыболовных сетей с озера, всех рабов сковывали одной большой цепью. Ни один теблор, скованный ею, не мог в одиночку сломать цепь. Но когда они все вместе объединили волю и силу, уже ни одна цепь не могла их сдержать.

– Значит, несмотря на все заявления о том, что ты вернёшься к своему народу и разрушишь всё, во что они верят, тебе на самом деле нужна их помощь, чтобы этого добиться. Кажется, тебе придётся просить прощения не только у своего отца, Карса Орлонг.

– Я добьюсь всего, что мне потребуется, ведьма.

– А ты был одним из тех рабов в натийской деревне?

– Некоторое время.

– И чтобы сбежать, а ты, очевидно, сбежал, тебе понадобилась помощь остальных теблоров. – Она кивнула: – Теперь я вижу, как это снедает твою душу.

Он поднял на неё глаза:

– Ты, должно быть, и вправду умна, Самар Дэв, раз видишь, как всё связано между собой.

– Я очень долго изучала человеческую природу, наши устремления, наш страх перед истинами. Не думаю, что у вас, теблоров, природа в этом плане иная.

– Только если не начинаешь рассуждения с иллюзии, которая, разумеется, подходит под вывод, который ты сделала с самого начала.

– Я стараюсь не заблуждаться на этот счёт, – ответила она.

– Неужели? – Он протянул ей кусок мяса.

Самар скрестила руки на груди, отказываясь от предложенного.

– Ты считаешь, что я сделала неверное предположение и, хотя говорю, что понимаю тебя, по правде не понимаю ничего. Удобный аргумент, но не очень убедительный, если ты не потрудишься его уточнить.

– Я – Карса Орлонг. Я знаю цену каждого своего шага с тех пор, как стал воином. Твоя попытка потешить своё самомнение не задевает меня, ведьма.

– Теперь дикарь относится ко мне снисходительно! Боги милостивые!

Он вновь протянул кусок мяса.

– Поешь, Самар Дэв, иначе у тебя не будет сил устраивать скандалы.

Она окинула его взглядом и приняла угощение.

– Карса Орлонг, твой народ живёт слишком просто, подобно местным анибарам. Очевидно, что и жители великой цивилизации Семи Городов когда-то были такими же простыми и невежественными, боясь предзнаменований и всего непостижимого. И мы тоже, без сомнения, придумывали сложные системы убеждений, которые сейчас покажутся причудливыми и смешными, – только чтобы оправдать все нужды и тяготы, вызванные вечной борьбой за выживание. К счастью, мы давно оставили это позади. Мы познали величие цивилизации, а вы, теблоры, крепко держитесь за свою беспричинную гордость, не ведая славу добродетели. И потому вы до сих пор не поняли величайшего дара цивилизации…

– Я отлично его понимаю, – ответил Карса Орлонг с набитым мясом ртом. – Дикари становятся цивилизацией путём развития…

– Да!

– Развития эффективных способов убийства других.

– Погоди…

– Развития неопровержимых правил деградации и убожества.

– Карса…

– Развития способов унизить, причинить страдания и оправдать жестокое уничтожение тех дикарей, которые были слишком глупыми и верили, что смогут сопротивляться тому, что вы считаете неминуемым. Проще говоря, их истребление. Так скажи, Самар Дэв, выбирая между мной и тобой, – добавил он, проглатывая мясо, – кого анибарам стоит бояться?

– Даже не знаю, – сказала она сквозь стиснутые зубы. – Может, у него спросим?

Искатель Лодок поднял голову и посмотрел на Самар Дэв прикрытыми глазами.

– В замёрзшем времени, – сказал он тихо, – Сакув Арес говорил о Ненайденном.

– Сакув Арес не был богом, Искатель Лодок. Он был смертным с охапкой умных слов. Легко предостерегать. Остаться и помочь приготовиться к грядущему куда сложнее!

– Сакув Арес дал нам тайны, Самар Дэв, и благодаря им мы приготовились в замёрзшем времени, готовимся теперь и будем готовиться в Ненайденном.

Карса хохотнул:

– Если бы я путешествовал тут с Сакувом Аресом, не думаю, что мы бы о чём-то спорили.

– Вот и путешествуй в обществе варваров… – прошептала под нос Самар Дэв.

тоблакай резко и неожиданно сменил тон:

– Захватчики, которые вторглись сюда, считают себя цивилизованными. И поэтому они убивают анибаров. Почему? Да потому, что могут. Им не нужны другие причины. Всем им, Самар Дэв, Карса Орлонг даст ответ. Этот дикарь не глуп, не доверчив и, клянусь душами моего меча, я дам им ответ.

Неожиданно наступила ночь. В тихом лесу было холодно.

Откуда-то далеко с запада раздался волчий вой, и Самар Дэв увидела, как Карса Орлонг улыбается.

Когда-то очень давно Маппо Коротышка стоял бок о бок с тысячью других трелльских воинов. На вершине Орстанцкого хребта, глядя вниз, на долину Байер-Экар, названную так в честь узкой, каменистой реки, которая текла на север к далёкому, мифическому морю. По крайней мере, мифическому для треллей, которые никогда не уходили так далеко от своих родных степей и долин. На холме, внизу, на западном берегу реки, где-то в пятнадцати сотнях шагов от них, выстроились отряды нэмильской армии, во главе которой в те дни стоял грозный генерал Сайлан'матас.

К тому моменту множество треллей уже пало, не от битвы, а перед искушениями жизни, что кипела у торговых факторий, фортов и поселений, которые превратили пограничную полосу в мутное, эфемерное понятие – и ни во что больше. Маппо и сам спасся бегством из такого поселения, найдя пристанище среди ещё не склонивших голову горных кланов.

Тысяча воинов треллей лицом к лицу с армией в восемь раз больше их собственной. Булавы, топоры и мечи гремят о щиты, обещая своей песней лишь смерть. Этот звук, подобно грому, катится вниз, в долину, где птицы летают до странности низко и бешено, как если бы в ужасе забыли о безопасном убежище на небесах и предпочли лазать по зарослям и кустарникам, роиться и кружиться вокруг серых деревьев, которые прижимались к реке с обеих сторон.