Тем не менее перед глазами Найджела всплывала другая картина: Фрэнсис в руках злодея, человека без лица, зажимающего ей рот. Она молча боролась с похитителем. Ее чадра была разорвана, волосы рассыпались золотистой паутиной, а человек без лица тащил ее из комнаты. В глазах ее была паника, как в тот момент, когда Лэнс сообщил о смерти Доннингтона. Найджел почувствовал, что от этих мыслей его охватывает что-то похожее на безумие.

Видение исчезло, и в голове его мелькнула догадка. Ничего иного быть не могло. Когда все другие объяснения были исчерпаны, оставалось только одно, каким бы невероятным оно ни казалось. Криво улыбнувшись, он вышел из комнаты и бегом поднялся по лестнице для прислуги.

На самом верху, на чердачном этаже дома, располагались два ряда комнат. Некоторые из них использовались в качестве спален для прислуги, другие были заняты под кладовки. Лучшие комнаты с окнами были отданы горничным. Кладовки были заперты, ключи от них находились только у него и экономки. В конце коридора виднелась белая деревянная дверь с массивными засовами. Краска на ней местами облупилась. Шагая вдоль грязного коридора, Найджел с легким удивлением отметил, что со времени его детства здесь ничего не изменилось. Когда все закончится и в дом можно будет впускать рабочих, он распорядится отремонтировать коридор и спальни горничных.

Как он и предполагал, засовы на белой двери были отодвинуты. Кто-то недавно проходил тут. Найджел потянул за ручку, и дверь беззвучно открылась. Чья-то заботливая рука смазала петли. Наверное, старательный слуга? Другое объяснение казалось просто невероятным. За дверью находилась крутая лестница, ведущая наверх. Найджел быстро поднялся по ней, толчком распахнул еще одну дверь и выбрался на крышу, инстинктивно стараясь двигаться тихо и незаметно.

В самом центре крыши вздымались вверх четыре огромные дымовые трубы. Между ними была небольшая ровная площадка, устланная свинцовыми листами. Лестницей и дверью, предназначавшимися для проверки и чистки труб, почти никогда не пользовались. Но сегодня кто-то прошел тут.

Затаив дыхание, Найджел прижался к ближайшей трубе, но предосторожности оказались излишними. Она не видела его. На краю площадки, скрестив ноги и подняв лицо к солнцу, сидела Фрэнсис. Создавалось впечатление, что она спит: дыхание девушки было ровным, глаза закрыты. Но спина ее оставалась прямой, руки со сцепленными пальцами лежали на коленях. Это не могло быть сном.

Солнце клонилось к западу, золотя лучами край ее чадры. Воздух подернулся дымкой тумана и дыма сотен каминных труб, поднимавшегося над домами. Над крышей плыли звуки города: отдаленный грохот экипажей, цоканье лошадиных копыт, стук подбитых железом деревянных башмаков по мостовой, пронзительные крики – но все это казалось приглушенным и далеким, как во сне. Распускающиеся листья покрыли верхушки вязов ажурными кружевами. К середине лета они станут густыми, похожими на безбрежную зелень океана. На Найджела повеяло ветерком детства, давно прошедших дней свежести и свободы. Но теперь вместо мальчика, обуреваемого ненасытным любопытством ко всем проявлениям жизни, здесь стоял мужчина, к которому уже никогда не вернется невинность.

Подобно мисс Вудард, он немало повидал на своем веку.

Ее прекрасное лицо казалось вылепленным из гипса. Одежды девушки льнули ко всем изгибам ее тела. Ладони Найджела помнили прикосновения к ее округлым грудям той ночью, когда он разорвал синий шелк ее сари. Он все еще ощущал нежную шелковистость ее кожи. У него перехватило дыхание от внезапно нахлынувшего желания. Но это было не только вожделение плоти, но и стремление души. К подобному покою. К такой же неподвижности. К этой кажущейся абсолютной безмятежности. К чему-то такому, что он еще никогда в жизни не испытывал.

Найджел не поверил своим глазам, когда заметил на плече Фрэнсис ласточку, которая спокойно чистила клювом перья.

«Как мне объяснить, что душа моя летит к тебе, как птица к горам?»

Он слегка пошевелился. Мелькнули коричневые крылья, и птица вспорхнула в воздух. Фрэнсис повернулась и подняла на него глаза.

– Что случилось? – спокойно спросила она. – У вас встревоженный вид.

Он тотчас же взял себя в руки.

– Ради всего святого, Фрэнсис! Вы переполошили весь дом. Я думал, что вас похитили. Я уже представлял себе, как вас тащат из дома, как сабинянку.

Она опустила веки.

– Нет. Только один человек посмел сделать со мной нечто подобное.

Найджел прислонился спиной к трубе.

– Естественно, вы имеете в виду меня. Похоже, у меня обнаружилось замечательное свойство – ставить себя в глупое положение, когда дело касается вас. Тем не менее, хотя я и имел возможность публично унести вас из бального зала Фарнхерста, мы не стали следовать примеру основателя Римской империи. Как бы то ни было, ситуация все еще остается серьезной. И я, как отвечающее за вашу безопасность лицо, был бы благодарен, если бы вы не исчезали без предупреждения.

– Здесь, наверху, мне грозит опасность?

– Разумеется, нет. Но когда вас не могли найти…

– Вы пришли к неверным заключениям. – Она наклонилась вперед, прижав ладони к вискам. – Я провела четыре года в тюрьме из цветов, а затем еще полгода на корабле. Была заперта в Фарнхерсте. Здесь я опять в заточении. Я смирилась. Разве этого не достаточно? Вы допрашивали меня, как преступника, а затем не показывались в течение трех дней. Я должна в любое время являться по первому вашему зову?

– Я был занят, – смущенно объяснил он.

В дверном проеме появилась чья-то голова.

– Милорд?

– Проклятие! – Найджел подошел к двери. – Мисс Вудард здесь со мной. Она в безопасности. Скажите прислуге, чтобы все вернулись к своим обязанностям.

Голова исчезла.

Найджел вновь повернулся к Фрэнсис.

– Я послал вам приглашение прийти ко мне в кабинет. Прислуга подняла тревогу, когда не смогла передать вам записку. Тем не менее приглашение остается в силе. Вы спрашивали о Катрин. Я готов рассказать вам все, что вы пожелаете узнать.

– Нет! – Она сложила руки на коленях, голос ее был мрачен и напряжен. – Я ничего не хочу знать о вас. Мой вопрос был ошибкой. Мне очень жаль.

Он сел прямо на крышу.

– Фрэнсис, поскольку много недель нам придется жить под одной крышей, мы должны хотя бы сотрудничать друг с другом.

Теплый прозрачный воздух шевелил завитки волос у нее на лбу и щеках.

– Зачем? Моя душа вам не принадлежит.

– Я должен знать, что вы в безопасности.

Ее губы презрительно скривились.

– Когда махараджа умер, то наступил… хаос. Я боялась за свою жизнь. Мне удалось украсть лошадь и сбежать. Выбравшись из дворца, я обменяла свой браслет на мужскую одежду и обмотала голову тюрбаном. Я вымазала лицо грязью и старалась не встречаться с людьми взглядом, чтобы они не заметили мои голубые глаза. Я думала, что мне удалось спастись. Но когда я добралась до Калькутты, там меня ждала еще одна тюрьма – английская мораль. Один из старых друзей отца предложил помочь мне удалиться в монастырь. Вместо этого я продала свои драгоценности и села на корабль. Остальное вам известно. Вам не нужно нанимать слуг, чтобы они шпионили за мной. Я умею быть образцовым заключенным. Я не импульсивна и кое-что знаю об опасностях. Но я ничего вам не должна. Вы поклялись найти мне покровителя. Надеюсь, вы сдержите свое обещание?