Мефодий знал, что легкий апперкот не причинит подбородку Василия Пантелеевича крупного ущерба. Подбородок у того был, как у канонического плакатного янки: массивный и разделенный пополам даже не ямочкой, а целой ложбиной. Таким подбородком можно при желании колоть грецкие орехи и вбивать гвозди.

Зубы Конопатого клацнули компостером, а сам он взмахнул руками и без чувств повалился на спину. Электрошокер выпал из его руки и укатился к дивану. Васек же пластом рухнул к ногам стоящего позади него Кирилла.

Пришедший в себя Мефодий не собирался больше давать стрелять в себя резиновыми пулями и окуривать облаками невкусной «черемухи». Он подскочил с пола и ударил маячившего справа лысого по голове, который вообще ничего не понял, поскольку в этот момент вышел из ванной и вытирал мокрое лицо полотенцем. Лысый успел что-то невнятно хрюкнуть из-под полотенца и растянулся рядом со своим бригадиром.

Последний конопатовец оторвал лицо от водопроводного крана и с удивлением увидел в зеркале позади себя того, кого он только что угостил изрядной порцией слезоточивого газа. Однако удивление его продлилось недолго, так как рука «воскресшего» легла ему на затылок и резко бабахнула несчастного лбом о санфаянсовую раковину.

Все эти контрмеры Мефодий провел с такой скоростью, что, едва Кирилл увидел неподвижного Конопатого возле своих ног, Мефодий уже выходил из ванной и отирал полотенцем запачканные руки. Позади него камнепадом грохотала по полу расколотая на куски раковина.

Кирилл, за сегодня уже который раз пораженный невероятной физической мощью брата, в страхе попятился в комнату, но споткнулся о скомканный палас и загремел на спину, едва успев обезопасить загипсованную руку.

Как айсберг к «Титанику», медленно и неумолимо приближался Мефодий к елозившему от него по полу Кириллу. Не останавливаясь, Мефодий взял себя за подбородок и со щелчком вправил в суставы выбитую резиновой пулей челюсть, после чего подвигал ею вправо-влево, проверяя качество «ремонта».

– Недавно ты, кажется, что-то говорил про «ползать на коленях», – проговорил Мефодий. – Не мог бы ты уточнить, что имел в виду, а то мы, наркоманы, так туго соображаем, что сами себе противны…

– Не надо, братик! – упершись спиной в диван, затараторил Кирилл. – Извини, погорячился! Райка-стерва мозги кому хочешь прочистит, тебе ли не знать? Давай, говорит, квартиру эту продадим, добавим и дачу на берегу Роговского водохранилища купим… Ну я, дурак, и пошел у нее на поводу! Ты же знаешь – просить она еще как умеет… Так ты это… забудь, короче! Живи сколько хочешь: мне в принципе не к спеху, а ее я уболтаю, уж поверь…

Мефодий приблизился и остановился рядом с поджавшим ноги Кириллом.

– А вы с ней идеальная пара, под стать друг другу, – заметил он невозмутимым тоном, будто только что писал картину, а не положил голыми руками целую банду. – Думаю, вас впереди ожидает большое и светлое будущее…

– Да-да, ты прав, ты прав! – китайским болванчиком закивал Кирилл. – Хоть и стерва, но ведь люблю ее, сам понимаешь… А ты это… с наркотиками завязывай; мать, если узнает, расстроится сильно…

– Я же тебе доходчиво объяснил: наркотики я не употребляю!..

– Тогда как вот… это вот?.. – нервно хихикнул Кирилл и обвел загипсованной рукой поле минувшей битвы. – Васькина-то бригада весь Северо-Восток по линейке строит…

– Работа на свежем воздухе плюс ежедневная физзарядка, – съязвил Мефодий. – Голодание по Брэггу, закаливание по Иванову и бодибилдинг по Шварценеггеру… Ну вот, опять двадцать пять!..

Горбатого, говорят, только могила исправит. И хоть внешне Кирилл нотрдамского звонаря не напоминал, исправить при жизни его характер было так же невозможно. Взывая к брату о перемирии, он нащупал оброненный Конопатым электрошокер и решил, что найденное оружие вернуло его на прежние позиции.

Мефодий перехватил летящие в него игольчатые контакты за провода, потом намотал их на кулак и вырвал электрошокер из рук Кирилла.

– Проваливай! – бросил он прикусившему губу брату. – Я тебе сказал: еще несколько дней, и я отсюда съеду. Несколько дней, Кирилл! За несколько дней никуда твоя дача не убежит. И передай жене, что обид на нее я не держу – что было, то было. А вам обоим счастья, богатства и долгих лет жизни.

Мефодий гостеприимно проводил отлитую им кое-как водой и обезоруженную компанию до порога. Вся банда, включая Кирилла, тащила под руки бесчувственного Василия Пантелеевича – все же апперкот Мефодия оказался не настолько щадящим, как того хотелось. Помятые конопатовцы – кто со здоровенной шишкой, кто с расквашенным носом, кто вымазанный в известке – исподлобья бросали на Мефодия недружелюбные взгляды. Однако во взглядах тех читалась не только злоба, но и плохо скрываемое уважение к более сильному противнику.

Удрученный тем, что нажил себе смертельных врагов, Мефодий все-таки был уверен, что если конопатовцы и явятся брать реванш, то произойдет это не раньше, чем через два-три дня, а за два-три дня ситуация с его неопределенным положением может и проясниться. Однако, обладая даже исполнительской интуицией, он и не подозревал, что все произошедшее сегодня было лишь опылением цветочков, ягодки на которых имели мичуринскую скороспелость…

Добропорядочные и законопослушные соседи Мефодия по подъезду (исключая, естественно, того, кто занимал весь предпоследний этаж) не прошли мимо кутерьмы, что царила весь вечер на восьмом этаже. Потому появление милицейского наряда через час после стихшей баталии было событием предсказуемым.

Милиционерам не составило труда определить, откуда исходили будоражившие жильцов звуки – вырванная с частью косяка, а теперь просто прислоненная к его остаткам дверь явно выдавала их источник. Старший наряда, усатый старлей, постучал в сорванную дверь, но ответа так и не получил. Мефодий грешным делом подумал, что милиционеры решат, будто никого в квартире нет, а поскольку побоище утихло, просто развернутся и уйдут.

Почесав затылок, старлей помялся секунду в нерешительности, а затем с помощью двух дюжих сержантов отставил дверь в сторону.

Мефодий сделал вид, что крепко спит, хотя ему, разумеется, не поверили ни на грош. А пока командир наряда, старший лейтенант Казимиров, задавал Мефодию дежурные вопросы («Да так, с братом малость повздорили; ничего страшного…», «Да нет, все в порядке…», «Что вы, что вы! Обещаю: больше не повторится!..»), сержанты провели беглый осмотр квартиры. Самый же ушлый из них – сержант Седыченко, неоднократный участник рейдов по отлову наркоторговцев, – то ли рефлекторно, то ли целенаправленно заглянул под крышку сливного бачка – распространенный тайник для хранения наркотиков и прочей сопутствующей им атрибутики.

Ни слова не говоря, он вышел из туалета, прошел в комнату и, наставив на Мефодия куцый ствол автомата, скомандовал:

– На пол – лицом вниз – руки за голову – живо! – И для коллег пояснил: – Тайник с оружием. В сливном бачке. Два «ствола», шокер и кистень…

Мефодий подчинился. Медленно опускаясь на пол, он успел подумать о том, что поскольку рекомендованное логикой самое надежное место для сокрытия улик было обнаружено землекопами с такой легкостью, то следовало бы указать смотрителям на необходимость усовершенствования некоторых исполнительских функций логического анализа.