Я навела порядок в квартире, оделась, сложила в сумку все нужное барахло и отправилась на поиски компании «Атлант», руководимой Эдуардом Рудольфовичем Кочерыжкиным.

Не скрою, мне было любопытно увидеть человека, которого супруга предпочитает видеть раздражительным и несдержанным на язык. Неужели употребление крепких выражений по адресу родных и близких придает этому мужчине какую-то особую прелесть? А тихий и благонравный он начисто лишен обаяния?

Впрочем, в «Атлант» я отправилась не затем, чтобы познакомиться с Эдуардом Рудольфовичем. Мне просто необходимо было сделать что-нибудь такое, с чем я могла бы со спокойной душой появиться на глаза директрисе «Планиды». Она же обязательно спросит меня при встрече, как продвигается выполнение «заказа Кочерыжкиной»! А в «Планиду» зайти мне нужно было обязательно, потому что я хотела что-нибудь узнать о покойной Аделаиде Титоренко, которая была клиенткой фирмы.

Итак, первый пункт программы – фирма «Атлант»! Здание этой компании на одной из центральных улиц города я нашла без труда, потому что нарисованные по обе стороны входной двери мускулистые мужики в неприлично узких набедренных повязках видны были за версту. Ярко-розовые, как целлулоидные пупсы, атланты держали на плечах большие плетеные корзины, из которых свешивались гирлянды сосисок, торчали колбасы, рыбьи хвосты и французские батоны. «Торговый дом «Атлант»: продукты и деликатесы», – было написано на вывеске.

Я толкнула тяжелую деревянную дверь, вошла в здание и оказалась в длинном узком коридорчике, в котором витал слабый, но отчетливый запах копченостей. В коридор выходило с полдюжины дверей – все, кроме первой, ближайшей к входу, были закрыты, поэтому я не выбирала, куда мне сунуться.

– Доброе утро, – в меру приветливо сказала я мужчине, который телосложением и цветом костюма был очень похож на кузнечика-богомола.

Сухощавый дядечка с узким длинным лицом, прорезанным скорбными вертикальными складками, поднял на меня большие печальные глаза бездомного спаниеля, сморгнул невидимую слезу, встал из-за стола, на котором помещался компьютер. Дядечка работал за ним: сложив пальцы «пистолетами», оттопыренными указательными наносил редкие удары по кнопкам клавиатуры. Неожиданно глубоким голосом он звучно возвестил:

– Привет вам!

Я и в самом деле почувствовала себя несколько «с приветом». Интересно, тут всех так оригинально встречают? На всякий случай, чтобы соответствовать ему по тону и стилю, я тоже выпрямилась во весь рост и красивым меццо-сопрано напевно произнесла:

– Приветствую вас, уважаемый! Могу ли я просить оказать мне содействие?

Вселенская скорбь на лице человека-кузнечика уступила место сдержанной радости.

– Не откажу в помощи ближнему своему, – возвестил дядечка.

Я прищурилась, всматриваясь в беленький прямоугольничек бейджа на кармане его пиджака: «Михаил». Михаил – и все!

– Могу ли я просить вас, уважаемый Михаил, сопроводить меня в отдел кадров или же указать мне туда путь? – спросила я, невольно начиная изъясняться в витиеватом и нарочито прочувствованном стиле, ствойственном моему собеседнику.

– Един наш путь, сестра моя! – воскликнул Михаил, уже откровенно ликуя.

Я лично не видела никакого повода для неуемной радости, но тоже изобразила солнечную улыбку. И уже совершенно автоматически, просто потому, что это слово само собой просилось в качестве точки в столь странном диалоге, я воскликнула:

– Аллилуйя!

– Пойдем же, сестра! – с подъемом вскричал Михаил, тепло пожимая мою руку.

– Имя, сестра, имя! – машинально пробормотала я.

Не желая озвучивать свое настоящее имя, я решила сочинить себе псевдоним. И тут же придумала его, посмотрев на компьютерную клавиатуру:

– Клава! Меня Клавдией зовут.

– Я тебя, Клава, в отдел кадров веду, – по-свойски сообщил мне человек-кузнечик. – Вообще-то набор персонала курирует лично директор, но к нему тебе соваться не стоит. Слышишь крики?

Я прислушалась: в коридоре раздавались приглушенные дверью вопли. Мужской голос на все корки распекал некоего Ефима, называя его гадом, сволочью, мразью и еще парой совершенно нецензурных слов. Незнакомый мне Ефим должен был обладать неземной кротостью, чтобы безропотно сносить такие оскорбления. Я удивленно приподняла брови и затормозилась перед дверью, надеясь услышать что-нибудь, что позволило бы мне понять, кто, собственно, ругается – неужто господин Кочерыжкин?

– У вас один директор? – спросила я у Михаила.

– Генеральный один, Эдуард Рудольфович, – человек-кузнечик энергично кивнул головой, рискуя пробить острым подбородком грудную клетку. – Он неплохой человек, но еще не нашел путь. Однако ты не бойся, с тобой поговорит Виктория.

– Виктория так Виктория, – согласилась я.

Упомянутая дама оказалась хрупкой девушкой с красивыми глазами цвета расплавленного шоколада. Сурово сведенные брови и пламенный взгляд Виктории вызвали у меня желание прикрыться слоем асбеста или какого-нибудь иного негорючего материала, но по причине отсутствия всякого противопожарного снаряжения пришлось просто отступить в сторону. Спрятавшись за узкую спину Михаила, я огляделась в поисках огнетушителя.

– Виктория, это Клавдия. Она ищет работу, – сообщил мой провожатый девушке с горяче-шоколадными глазами.

Вообще-то я ничего подобного не говорила, искала отдел кадров, но поправлять Михаила не стала. Наверное, он лучше знает, как нужно разговаривать с местным руководством.

– У нас нет вакансий, – сказала огненноокая Виктория.

– Она спросила путь, – понизив голос, сказал Михаил.

Я насторожила уши. Действительно, я спрашивала путь – в отдел кадров, не более того, но, похоже, меня поняли превратно. Обо мне Михаил сказал, что я искала путь, о директоре – что он еще не нашел путь… Ба, да уж не пароль ли это?!

– Вы откуда? – Виктория отстранила с дороги Михаила и шагнула ко мне.

– Из центра, – сказала я.

Пусть думает, что хочет! Может, я из центра развития предпринимательства и малого бизнеса, или из центра города, или из разведывательного центра! Всяких разных центров у нас нынче как собак нерезаных, глядишь, что-нибудь и подойдет!

Это сработало: Виктория задумчиво кивнула и вернулась к своему рабочему столу.

– Я дам вам анкету, заполните ее. – Девушка полезла в стол за нужной бумагой.

Я молча пожала плечами: анкета так анкета, мне не привыкать!

– Ну, не буду мешать, – сказал Михаил, выходя из кабинета.

Я откопала в сумке шариковую ручку и уткнулась в анкету.

Ну, что тут у нас? На сей раз – ничего интересного. Ни тебе вопросов про сексуальную жизнь, ни оригинальных тестов. Итак, как же меня зовут? Клавдия, а как дальше?

Я пошарила глазами по стенам кабинета и увидела яркий рекламный плакат компании «Цыпа-Лапа» – фотографический натюрморт с образцами продукции птицефабрики и мясокомбината. Там были корзина с яйцами, множество лоточков с кусочками расчлененных куриц и целая тушка бройлера. Жирненькая голенькая курочка лежала на спине, непристойно задрав вверх раздвинутые ножки. Подпись под куриной порнографией гласила: «Возьми свою птицу счастья!» Пупырчато-розовая клуша всем своим видом выражала готовность отдаться без сопротивления, и я использовала ее по-своему.