Короче, мы слегка перебрали. Несли что ни попадя, признавались друг дружке в любви, строили планы на будущее и сочиняли сценарий для нового сериала под названием «Алгоритм Золушки» и хохотали до слез. О жене олигарха – как она встретила простого парня, и они полюбили друг друга, и она ушла от олигарха…

Потом пели. Баська вела, мы подтягивали. Песню эту пели спокон веков Баськины бабки-прабабки, была она протяжная, голосистая, с повтором каждой строчки, настоящая застольная…

Дочь старика, погибшего второго декабря, плакала. Звали ее Надя, и была это миловидная женщина лет сорока. Федор Алексеев позвонил жене этого человека, трубку взяла дочка и сказала, что мама больна. Федор представился туманно – сотрудник райотдела – и попросил о встрече. О том, что его полицейская карьера осталась в далеком прошлом, он упоминать не стал. Равно как и уточнять, какого именно райотдела. Капитан Астахов не одобрял подобную самодеятельность, но что прикажете делать? Впрочем, иногда Федор честно говорил, что преподает философию, а в свободное от работы время занимается расследованиями… хобби, так сказать. Но тут дело было слишком серьезным, какое хобби! Да она и не спрашивала.

Федор привел женщину в полупустое кафе с простодушным названием «Лавровый лист», в народе – «Лаврик», или «Лаврушка». Она плакала. Федор придвинул ей стакан воды.

– Я не понимаю… Кому нужно было… кому он мешал?

Она подняла на Федора больные заплаканные глаза. Федор кивнул, соглашаясь. Он знал: если нужна информация, никогда не следует перебивать собеседника, уточнять сказанное и задавать наводящие вопросы. Пусть выговорится. Мысль в свободном полете, как… морская волна – вынесет на берег все. А потом нужно аккуратненько разложить вынесенное на песочке для просушки, рассмотреть, отделить зерна от плевел и соображать. И желательно ничего не записывать. Карандаш или диктофон отвлекают, а иногда и парализуют. Единственный вопрос, который он задал… вернее, просьба, был: «Расскажите об отце, Надя».

Рассказывать особенно было нечего. Отец – в прошлом банковский служащий невысокого ранга, пять лет как на пенсии. Семья скромная, открытая, на виду. Отец любил историю. Она подарила ему компьютер, и он целыми днями сидел в Интернете на исторических сайтах. Хорошо разбирался в холодном оружии, собирал клинки…

– Нет-нет! – поспешила она, заметив его движение. – Коллекция была виртуальная. Это же страшно дорого, откуда у нас такие деньги… Папа собирал через Интернет, у него было полно закладок, он даже переписывался с коллекционерами. Если вы думаете, что кто-то из них… Нет! Все знали, что коллекция виртуальная. Он даже иногда делал доклады в археологическом обществе, в школьных исторических кружках. Еще играл в шахматы, пенсионеры собирались в парке, они там даже турниры устраивали. Очень интересовался политикой, не пропускал новостей или политических ток-шоу. Мог говорить об этом часами. Мама кричала, что не может уже слышать про политику. Я навещала их каждую неделю, хоть ненадолго, вечером, после работы… У меня семья, двое детей… Как им объяснишь?

В тот вечер мама осталась у меня, малыш приболел, вернулась домой на другой день… и говорит, вдруг почувствовала такой страх, не передать! Позвала отца, а в ответ – тишина. Зашла в гостиную, телевизор работает, а он… – Надя зарыдала.

– Ничего, слышите, ничего ценного у нас никогда не было! Вот, смотрите! – Она схватила сумочку, порылась в ней и протянула Федору прозрачный кейс с большой монетой внутри, по виду серебряной.

– Что это? – спросил Федор.

– Константиновский рубль.

– Константиновский рубль? – удивился Федор. – Но это же уникальная монета, стоит целого состояния. Я читал… не помню сколько, но сумма баснословная.

– Она фальшивая, – ответила Надя. – Папа купил ее лет двадцать назад на барахолке, у какого-то жулика, отдал чуть ли не все семейные сбережения, обручальные кольца, золотой браслет… Мама долго не могла успокоиться. А папа говорил, что оставит ее мне в наследство. А оказалось, она фальшивая. Это и есть самая большая наша ценность.

– Как стало известно, что она фальшивая?

– Полтора года назад Дима, мой муж, разбился на машине. К счастью, отделался легким испугом, как говорят. Но все равно нужны были деньги на врачей, на новую машину. И папа решил продать монету. Тут-то и оказалось, что она фальшивая. Он, бедный, чуть инфаркт не получил, сразу слег. Мы с мамой уже и так, и этак утешали как могли. Долго не мог успокоиться… Такой удар! Он очень любил эту монету. И все! Ничего больше у нас не было.

– Скажите, Надя, а где он держал монету?

– На письменном столе, на виду. Несмотря ни на что, он все равно очень ею дорожил. Сидел в Интернете, а ее держал в руке, говорил, у нее хорошая энергетика. Если бы убийца взял ее, я бы еще поняла почему… Но ее не взяли! Она так и осталась лежать на столе у компьютера…

Они помолчали. Надя перестала плакать. Сидела, поникшая и печальная, смотрела в стол.

– Если их до сих пор не нашли, то уже и не найдут. – Она покачала головой. – Со мной говорил капитан Астахов, а теперь… Столько времени прошло – и ничего.

– Капитан Астахов в реанимации, Надя.

Женщина охнула.

– Как это случилось? Его… что?

– В него стреляли. Предположительно тот, кто убил вашего отца.

– Он будет жить?

– Да. Он будет жить. Но пока он без сознания.

– И у вас нет никакой… у вас ничего нет, раз вы решили опять поговорить со мной?

– Кое-что есть, Надя. Мне нужно было подтвердить свои…

– Версии?

Федор кивнул.

– Савелий, что ты знаешь о Константиновском рубле? – спросил Федор Савелия Зотова, когда они встретились у больницы, собираясь навестить Колю Астахова.

– О каком?

– О Константиновском.

– Что-то читал, не припомню. А что? Подожди, Федор! – вдруг ахнул Савелий. – Убийца приходил за этим рублем? Откуда ты знаешь?

– Нет, Савелий, убийца его не взял. Мне рассказала о монете дочка убитого старика, того, что работал в банке.

– Не заметил?

– Не думаю. Монета лежала на столе. Он ее просто не взял.

– Почему?

– Не обратил внимания, не имел понятия о ее ценности, не за тем пришел. Не знаю. И вообще, рубль этот фальшивый.

– Откуда ты знаешь?

– Старик купил его двадцать лет назад у какого-то жулика на барахолке, отдал все сбережения и золотые украшения жены. А полтора года назад хотел продать, и оказалось, что рубль фальшивый.

– А почему он не проверил сразу?

– Не хотел светиться. Ты вообще представляешь себе его ценность, Савелий?

– Ну… не очень.

– Тогда слушай. Константиновский рубль – немыслимая редкость. Царя с таким именем не было. Было отчеканено пять или шесть пробных экземпляров, на сегодня известны пять. Два в России – в Эрмитаже и в Государственном историческом музее, еще один в Смитсоновском музее в Вашингтоне, остальные в частных коллекциях или… неизвестно где и время от времени всплывают. После кончины Александра Первого в 1825 году на престол должен был вступить его брат, цесаревич Константин, сын Павла Первого, но не сложилось, и монеты убрали с глаз долой. На сегодня это самая дорогая российская монета, Савелий. В 2004 году на аукционе в Нью-Йорке она была продана за пятьсот пятьдесят тысяч долларов. Между прочим, в Интернете я наткнулся на предложение купить монету всего за десять тысяч зеленых.