Секс…

Он на стенах повсюду.

Обнаженные и полураздетые фигуры переплелись в экстазе. Кровавые борозды от ногтей на спинах мужчин, запрокинутые лица женщин переживающих сокрушительный оргазм, взлетающая вверх одежда, оседлавшие двух совокупляющихся рыб мужчина и женщина держащихся за руки, косматое чудовище бережно уносящее в лес не протестующую нагую красотку, стискивающий обеими руками вставший дыбом пах старик, жадно наблюдающий за раскинувшейся на кровати парой – покрытый красной шерстью демон лежит на спине, его оседлала расправившая белоснежные крылья ангел…

Пейзажи…

Дождливые пейзажи, где дома, деревья, вспаханные поля, зеленые луга, горы и величественные голубые башни на горизонте нарисованы мастерски, но небрежно, с нарочито затушеванными неясными очертаниями. Зато дождь… дождь всегда на первом плане, прорисована каждая капелька – и среди этих капель и растянутых косых росчерков часто встречаются капли алые и бурые. А еще, я увидел это лишь в паре мест, в струях дождя танцуют сорванные ветром изумрудные древесные листья…

Я невольно задрал голову – вдруг надо мной колышут ветвями хотя бы и нарисованные деревья?

Но нет.

Над нашими головами едва заметно покачивались подвешенные на цепях огромные стеклянные шары и кубы. Каждое такое «украшение» не меньше пяти метров в поперечнике. С каждого свешивается по две металлические лестницы не достигающие пола на пару метров с небольшим. Таких штук подвешено немало, но это еще не все – лестницы тянутся выше, туда, где образуется второй, а затем и третий ярус стеклянных с виду шаров и кубов. Каждая из этих махин едва заметно светится. Но это не фонари. Не источник освещения. Прозрачный материл очень толст, но сквозь него прекрасно все видно – внутри кубов и шаров расположены жилые капсулы. И они не пустуют – в некоторых спят, в других занимаются сексом, в третьих удовлетворяют себя самостоятельно. Светящиеся и окутанные разноцветными огнями шары заполненные нескрываемой похотью и жаждой плывут над нашими глазами, едва слышно маняще позвякивают лестницы, что буквально приглашают – давай! Возьмись! Поднимись к той рыжеволосой нагой красотке, что прижалась грудями к прозрачному полу и смотрит прямо на тебя расширенными от наркотического удара глазами. Она ждет тебя! Возьми ее!

– Стоять, Рэк! – буркнул я, осаживая потянувшегося к лестнице орка.

Мне показалось или зеленая гейша взглянула на меня с неким разочарованием?

А чего ты ожидала?

Что я, распихивая остальных из группы, рванусь к лестнице? С гоготанием взлечу вверх и пристроюсь позади рыжей красотки? Может у вас так здесь так и заведено, раз уж пустили внутрь, но публичный трах с обезумевшей от наркоты шлюхой внутри подвешенного стеклянного кувшина… проклятье, не могу назвать себя гоблином с твердыми принципами и суровыми пуританином, но это как-то слишком.

Я запоздало стащил с лица маску, поднял на лоб очки, стянул капюшон. И картины разом стали ярче, в ноздри ворвался запах… еды, пота, самогона, крови и дерьма. Но последним попахивало привычно. Так свыкаешься с запахом собственных подмышек после тяжелого и изнурительного рабочего дня. А гоблины Окраины других дней и не знают. Еще тут ощущался терпкий цветочный аромат. Казалось, что он спускался сверху, давил на плечи, забивал сладкой терпкостью ноздри. Почему-то хотелось сделать глубокий вдох ртом.

Подниматься мы не стали. Нас провели к центру зала и показали на проход в барной стойке – охраняемый еще одной дюжиной разноцветных охранников. Внутренняя часть зала была поделена на полупрозрачные закутки – и здесь уже постарались относительно недавно, сделав все красиво, но вынужденно использовав подручные материалы. Пластиковые сегменты потолка, какие-то панно и прочий хлам. Входы в закутки закрыты разноцветными шторами. Я едва слышно хмыкнул, поняв систему. Именно систему. Тут ни намека на хаос, все разноцветье упорядочено.

Мы стояли на перекрестке семи дорог, что веером разбегались в стороны от пройденной нами барной стойки. И тут уже имелось не шесть цветов, а положенные семь – и седьмая дорога лежала прямо перед нами. Фиолетовые дверные шторы, фиолетовые фонарики и светящиеся панно… на этой дороге все было фиолетовым и упиралась она в высокие фиолетовые шторы украшенные золотыми веревками и фонариками.

Теперь я знаю цвет нимфы Копулы.

Нет ни тени сомнения – нас ведут именно этой тропой, центральной из веера путеводных развратных дорожек. Почти за каждой шторой раздаются долгие прерывистый стон, слышится шепот, отзвуки смеха, звон бокалов, женское и мужское воркование. Где-то громче, где-то тише и все это как-то связано с цветами. Да тут каждой нимфе доверено свое направление похотливых предпочтений?

И кем же была красная нимфа? Вроде как именно из-за красной шторы видимой с пройденного нами перекрестка донеслись щелкающие удары хлыста и сдавленное мычание преисполненное множеством эмоций.

Инкубы и сукки прямо-таки горят на работе…

Последняя остановка случилась в ожидаемом месте – фиолетовые шторы. Украшенный дюжиной бойцов в фиолетовых цветах и почти незаметной крохотной полусферой наблюдения висящей над входом. Коротенький рельс длиной метра в три почти смешон. Его будто ради традиции добавили. И чтобы не подчеркивать тот факт, что полусфера всемогущей системы приглядывает за входом в покои нимфы Копулы, покровительницы Дерьмотауна и заодно хозяйки знатного борделя.

Опередив столь же ожидаемые слова провожатой, я снял с плеча игстрел, затем поясную сумку вместе с остальным оружием, уложив все на скромный узкий стол, приткнувшийся у стены. Очнувшиеся от созерцательной оторопи бойцы последовали моему примеру. Уловив взгляд на мою верхнюю одежду, добавил к оружию дождевик, очки и прочую защиту от здешних ароматов. Остался в штанах, футболке и ботинках. Оставил даже бейсболку. Раз уж пригласили на обед… ради такого я даже волосы приглажу на затылке.

Фиолетовые шторы торжественно и приглашающе приоткрылись.

Ну ладно…

Я вошел первым. Ну как первым – дыша в затылок зеленой гейше, что так смешно шагала на своих высоченных каблуках-платформах.

Пара шагов и… все фиолетовое волшебство полностью исчезло, сменившись безликим и даже бесцветным антуражем довольно большого, но, несомненно, сугубо рабочего офисного помещения.

Квадратная комната, в дальней стене пара ведущих куда-то дверей, в центре невысокий столик, вокруг три кресла и диванчик, приткнувшийся в углу рабочий стол, заваленный стопками пластиковых карточек, разноцветных маркеров, кучками губок.

Но все это мгновенно вылетело из головы, стоило мне только ощутить запах.

Нет. Не так.

ЗАПАХ.

В комнате оглушающе сильно пахло жареной рыбой.

Стоящий к стене спиной высоченный седой мулат ловко орудовал блестящей лопаткой, переворачивая шкворчащие на большой металлической пластине куски рыбы.

– Нимфа Копула? – осведомился я, глядя не на повара, а на жарящуюся рыбу.