— Хватит. Ты доведешь меня до того, что я не выдержу, — задыхаясь, пробормотал он.

— Что это значит? — удивилась Серафина и широко открыла глаза.

Ленивая полуулыбка тронула его губы.

— Продолжай в том же духе — и узнаешь.

— Возможно, я так и поступлю. — Внимательно наблюдая за ним, Серафина чуть сильнее сжала пальцы, проверяя его реакцию.

Дариус ахнул и прикусил губу.

— В тебе совсем нет жалости, Серафина… но ученица ты талантливая! Очень!

— Благодарю вас. — Она испытывала чудесное ощущение полной раскованности, упивалась своей властью над ним, желая довести Дариуса до такого же состояния пьянящей беспомощности, какое владело ею самой.

Он устремился навстречу ее рукам. Его сильные бедра мощными толчками бились в девушку.

— О-о-о! Господи! С тобой я не могу сдержаться, — простонал он. — Серафина, это ведь пытка! Нам надо остановиться. Все зашло дальше, чем я предполагал.

— Ш-ш, — тихо отозвалась она, продолжая гладить трепещущую плоть.

— Я хочу ощутить твою влагу на себе. — Дрожащими руками он стянул брюки, и лег между ее ногами.

— О Боже! — задохнулась Серафина, когда его горячая подрагивающая плоть уперлась в нее. Он ввел пальцы глубоко меж ее бедер и окропил свой взметнувшийся жезл ее жемчужным соком. Серафина вспыхнула и затрепетала, глядя, как скользит его рука по твердой плоти, распределяя ее влагу.

Дариус снова опустился на нее, и она задрожала, ощущая, как шелковистый стержень скользнул внутрь, раздвигая нежные трепещущие складочки. Сердце ее неистово забилось.

— Господи, как же я тебя хочу! — воскликнул Дариус.

— Да! — отозвалась Серафина.

— Я не вынесу этого. — Он задыхался. — Мне необходимо войти в тебя.

— Да, пожалуйста! — взмолилась она.

— Не говори «да». Ах, Боже мой, Серафина! Это пытка.

Она хотела помочь ему. В тумане эротического инстинкта, она погладила его плоть и направила ее жаркую, влажную, напрягшуюся, в свое лоно.

— Нет, нет! — прохрипел Дариус. Отпрянув, он остановил ее руку. Глаза его сверкали тревожным отчаянием. — Мы не можем так поступить. Не можем! Я не стану…

— Почему?

— Нет, Серафина. Нет!

— Вернись. — Она распутно улыбнулась. — Мы просто понарошку…

Дариус смотрел так, словно хотел проглотить ее целиком.

Плотно обхватив его плоть, Серафина прижалась к нему. Ее бедра двигались вверх и вниз по нижнему изгибу его плоти. И все это время она ритмично сжимала ее горячей ладошкой, даря наслаждение ему и себе, потирая себя его твердой возбужденной плотью там, где ей хотелось. Казалось, тело само руководило этими движениями.

— Ты поразительна! — прошептал он.

Мгновения шли. Напряжение нарастало. Серафина обилась вокруг него, поглощая, сжигая… Она судорожно глотала воздух, но по прошествии нескольких минут остановись, нахмурилась и растерянно посмотрела на Дариуса, ощущая внезапную невыносимую неудовлетворенность… не зная, как назвать то, чего хочет.

— В чем дело, ангел? — Пожалуйста, Дариус, сделай, чтобы оно прошло.

— О, моя бедняжечка, — прошептал он, улыбаясь с любовной снисходительностью. — Да, думаю, что уже пора.

С этими словами Дариус отодвинулся от нее и лег на бок рядом.

Огорченная Серафина непонимающе уставилась на него и, когда он нежно притянул ее к себе в объятия, жалобно попросила:

— Ты должен мне помочь. Я схожу с ума.

Дариус тихо рассмеялся и ласково провел уверенной рукой по ее бедрам.

— Ты выживешь. Обещаю.

Серафина громко всхлипнула, пальцы ее лихорадочно перебирали покрывало, все тело вибрировало. Дариус властно положил руку на ее жаркий лобок. Потаенное местечко пульсировало и мучительно ныло. Он нежно погладил ее.

— Что будет, Дариус?

— Увидишь. Тебе понравится. Верь мне. — Он поцеловал ее в лоб.

Серафина обняла его, прижалась к нему изо всех сил. Сердце стучало, тело напряглось и словно окаменело.

— Ах, Серафина, ты для меня — воплощение всего самого прекрасного и доброго на свете, — хрипло бормотал Дариус, то погружая пальцы в ее влажную глубину, то вынимая их, тогда как его большой палец рисовал круги вокруг ее сокровенного центра.

Серафина всхлипывала, извиваясь от его ласк.

— Так и надо, ангел. Расслабься. Отдайся мне, — шептал он.

Она крепко вцепилась в него, издала странный сдавленный звук. Упоительный, сокрушительный взрыв сотряс ее всю, волнами наслаждения прокатился от лона по телу.

Дариус жарко и тяжело дышал ей в ухо.

Ослепительный свет, неописуемый восторг охватил Серафину, затопил, заполнил ее непередаваемыми ощущениями. В закрытых глазах замелькали разноцветные яркие огни. Ей показалось, что она умирает… А потом так же внезапно, девушка обмякла в его объятиях, задыхаясь от пережитого наслаждения. Но прежде чем она поняла, что с ней произошло, Дариус привлек ее к себе, осыпая жгучими требовательными поцелуями.

Он положил руку Серафины на свою плоть, и теперь она поняла, что ему нужно. Его рука направляла ее ладошку с грубой жадной настойчивостью. Дариус откинулся, перекатился на спину, полностью отдавшись в ее власть. Власть Серафины над ним была всеобъемлющей. Она ощущала, как пульсирует и увеличивается его жезл, который Дариус снова и снова проталкивал сквозь кольцо ее пальчиков. От прикосновений Серафины он трепетал, как натянутая струна. Сжав принцессу с неистовой силой, Дариус привлек ее к себе, жадно поцеловал и больше не отпускал. Его лицо выражало мучительное блаженство.

— Не останавливайся, — беспомощно прохрипел он. Серафина не переставая гладила и сжимала его плоть, до тех пор пока он не испустил низкий страдальческий крик освобождения. Бедра его взметнулись, Дариус замер в ее руке, стальной и нежный, и горячая струя семени окропила его твердый плоский живот.

Серафина ошеломленно уставилась на него. Дариус тихо застонал. Тело его напряглось в последней судороге, затем медленно расслабилось, словно животворная струя унесла с собой силу и волю. В блаженном изнеможении он, задыхаясь, лежал на постели, и Серафина не сводила с него завороженного взгляда.

Дариус поднял увлажнившиеся ресницы и посмотрел на принцессу. Она услышала то ли короткий смешок, то ли отрывистое рыдание, но в его агатовых глазах сияли серебряные звезды слез.

«Наверное, я все сделала правильно», — подумала Серафина.

Рука его ласково коснулась ее колена.

— Где я? — потрясенно прошептал он.

— На отдыхе, — лукавым шепотом отозвалась она.

Потом они вместе выкупались при свете свечей. Дариус сидел позади, а Серафина между его ног, откинувшись ему на грудь в блаженной истоме. Он неторопливо намыливал ей руку, а она терла под остывшей водой его ступню. Во время мытья они почти не разговаривали, общаясь на безмолвном языке прикосновений.