- Оля, пусти, - хрипит он мне в лицо. И только сейчас до меня доходит смысл слов, я разжимаю пальцы. Он тут же выходит и кончает мне на живот.

- Ты с ума меня сведешь, - шепчет рвано, стараясь восстановить сбившееся дыхание.

Я смотрю на его раскрасневшееся лицо, на распухшую венку на лбу и капельки пота, стекающие по вискам. Сейчас это лицо кажется самым родным на свете.

- Давай больше не будем ссориться, - мой голос звучит томно и расслабленно.

- Давай больше без твоих фокусов? – спрашивает он ласково.

Аккуратно сползаю с нее и падаю на спину рядом, прямо на пол, пытаюсь восстановить дыхание и привычный сердечный ритм. С этой рыжей крепкое сердце надо. И нервы еще нужны железобетонные. А то умом тронуться можно. Никогда не знаешь, чего от нее ждать в следующий момент.

Оля приподнимается на локтях, потом садится, пытается встать, а я провожу рукой по ее спине, перебирая пальцами позвонки. Такая нежная кожа. И на ощупь приятная, и на вкус сладкая.

- Что ты натворил? – восклицает она неожиданно, заставляя меня замереть в недоумении.

И что я мог натворить? Это я-то? Да, по сравнению с ней, я – просто безобидный кролик.

- Что такое? – спрашиваю, снова поглаживая ей спину.

- Как ты мог? – спрашивает, подхватывая пальцами какую-то красную тряпку. Ах, ну да, это ж на ней было, когда я пришел.

- Не сдержался, - говорю, улыбаясь. Но по ее лицу понятно, что ей не смешно.

- Не сдержался?! – рычит она резко.

- Ну, новую кипим, не парься. Неужели, мы будем ссориться из-за какой-то тряпки?

- Это не какая-то тряпка, - разъясняет мне, как полоумному. – Это же лимитированная коллекция.

Будто я знаю, что такое лимитированная коллекция.

- Таких больше нет, - почти хнычет она. Вон, уже и слезы в глазах заблестели. А я внезапно почувствовал себя страшным монстром, который забрал у ребенка любимую игрушку.

- Ты в любом белье красивая, - пытаюсь как-то смягчить удар. А она, блть, хнычет. Сейчас заплачет? О, нет, только не это!

- Не хочу любое, это хочу, - как маленькая девочка, ей-Богу. Смешная такая. Ну, подумаешь, шмотки какие-то.

- Хорошо, купим это. – Пытаюсь обнять ее, но она вырывается. Ну, что такое опять?

- Нет, таких больше нет, - снова хнычет. Да что ж такое-то?

- Я найду. – Блть, только не плачь, детка, не могу на твои слезы смотреть.

- Не найдееешь, - хнычет Оля.

Смотрю на заплаканные глаза и в груди что-то больно сжимается. Такая маленькая, и такая несчастная. И все из-за меня? Надо срочно исправлять!

- Давай свою шмотку, - говорю, поднимаясь с пола и застегивая брюки.

Оля протягивает мне красный шелк. Ткань приятно скользит между пальцев, напоминая мне о том, что было совсем недавно и как красиво эта самая ткань струилась по ее изгибам.

- Чек сохранился?

Она быстро находит чек у себя в сумочке, протягивает мне со слезами на глазах. Все найду, моя маленькая, только не плачь. Оля вытирает нос и слезы, а я в спешке одеваюсь. Ну вот, все испортил. Снова глянул на ее расстроенное лицо, сглотнул.

- Я вернусь, - сглотнул вязкую слюну, быстро вышел из квартиры.

Ну, чего она? Подумаешь…чего такого-то? Вообще-то это я должен был слушать ее извинения. И вообще, я пришел, несмотря на ее поведение с моими родителями. А он… та, вообще, странно это все, короче.

Быстро выехал со двора, на ходу вбивая адрес магазина, указанный на чеке. Хорошо, что это совсем недалеко. Влетел в магазин, сжимая в руках красную ночнушку, которая теперь была больше похожа на тряпку.

- Девушка, мне нужно вот такое же, - протянул вещицу продавцу-консультанту.

Та развернула красный шелк, печально выдохнула.

- Такой больше нет, - выдала вердикт.

- Как нет? – Опешил я. – Я заплачу, сколько надо.

- Это лимитированная коллекция. – Вот опять это слово. Лимитированная. И что это, мать ее, значит? – Такой больше нет. – Повторила продавец.

- Если у вас нет, то может, в другом магазине есть? – не унимаюсь я.

- Сейчас посмотрю, - она опускает глаза на экран монитора, что забивает в базу с клавиатуры. – Такого больше нигде нет. – Добивает меня.

- Не может быть, - мое обреченное. – Посмотрите еще раз, пожалуйста.

- Нету, - проверяет она снова базу.

Ладно, нет, так нет. Вот так и скажу Оле, когда приеду к ней. Должна же она понять, что я не всесилен. Должна? Объясню ей, и она все поймет. Ага, поймет она, как же.

Я снова представил олино заплаканное лицо, и сердце больно гукнуло в груди.

- Что делать? – подумал я, не замечая, что произношу это вслух.

- А возьмите из новой коллекции, - предлагает продавец. – Это тоже лимитка. Эксклюзивно, только в нашем магазине. Такого вообще ни у кого не будет.

Продавец достает шелковую ночнушку, с кружевной вставкой на груди и внизу. Белая ткань красиво переливается в свете искусственного освещения магазина. Тут же представляю, как это красота будет струиться по хрупкой фигурке, а кружево обнимать упругую грудь. Потом взгляд падает на ценник. Сколько? Это цена или номер артикула? Ага, точно цена. Разве может белье столь стоить?

- Ни хрена себе, - присвистнул я.

- Это эксклюзив, - железный аргумент от продавца-консультанта.

Эксклюзив – это та маленькая ведьмочка, на которой любая одежда выглядит шикарно. Во что не упакуй ее фигурку, так бы и съел эту рыжую. Но, с другой стороны, я ведь сам виноват. Это ведь я порвал вещь.

- Упакуйте, - выдохнул обреченно, доставая бумажник.

Продавец упаковала белье в картонный пакет, и даже завязала красивый бантик. Красота, блть.

А теперь назад, к моей рыжей. И пусть только скажет, что ей не нравится.

- Какая красота, - млеет от восторга Оля, доставая вещицу. А я стою, как герой, ну ваааще, такой весь красавчик.

- Померяй, - предлагаю ей.

Она убегает в ванную, а я упал на диван, удобно вытянув ноги. А, когда она выходит, замираю с открытым ртом. Белая переливающаяся ткань скользит по аппетитным изгибам, а сквозь кружево просматриваются розовые соски. Член дернулся в штанах, больно упиваясь в ширинку, и я громко сглотнул вязкую слюну.

- Ну, как тебе? – спросила Оля тихо.

Как мне? Милая, сейчас я тебя трахну прямо в этой ночнушке. Не снимая, ага. Можно просто ткань отодвинуть и все, ага.

Поднимаюсь, становясь к ней вплотную, тянусь к кружеву на ее плече.