— Чувство ответственности… — Она запнулась. — Чувство ответственности и любовь понуждают меня к этому. Я все, что у него есть. Если бы у него были другие дети… если бы у него был сын, наследник…

— Господи боже, ты так говоришь, словно из учебника по психологии. Только не говори, что у тебя комплекс неполноценности из-за того, что ты родилась девочкой!

— А что, разве это трудно понять? Ты только представь, что он почувствовал, когда узнал, что у мамы больше не будет детей после меня? Он так мечтал о сыне! Чтобы у него был наследник, к которому перешел бы его титул…

— Но ведь ваш род все равно не заглохнет. — Озадаченное выражение не сходило с лица Роджера. — Не могу поверить, что ты серьезно к этому относишься. Это так… такой анахронизм.

— Просто ты вырос в иной среде, а мне все это кажется вполне закономерным.

— Не закономерным, — поправил он ее, — а естественным.

— По крайней мере, ты должен признать, что у меня есть простые человеческие чувства.

Его взгляд остановился на ее губах, и она со смущением вспомнила, как страстно отвечала на его поцелуи. Диана быстро глянула на него, замечая усталый вид, бледное лицо, морщинки в углах глаз и возле рта. Его волосы всегда были такими непослушными — рыжая мочалка, в которую ей так хотелось зарыть свои пальцы.

Она резко оборвала крамольные мысли, сожалея о внезапном импульсе, приведшем ее сюда. Во всем виновата Таня. Это она пыталась заставить ее поверить, что она, Диана, влюблена в кого угодно, только не в Адриана. Хотя она никогда и не любила Адриана. Он никогда не вызывал в ней такой бури эмоций, как Роджер. Сердце у девушки было полно волнения, и она боялась, что он заметит это, увидев, как часто пульсирует жилка на ее шее.

— Мне надо идти, — прошептала Диана.

Роджер, молча, проводил ее до машины.

— Неужели тебе никогда не хотелось бороться за свои взгляды и идеалы? — спросил он, когда она садилась на водительское кресло.

— До сих пор, нет.

— А за что ты готова бороться сейчас?

— За свою личную свободу! — медленно проговорила она. — За право делать то, что я хочу.

В глазах у нее была такая грусть, что Роджер почувствовал огромное желание вытащить ее из машины и прижать к себе. От отчаянного усилия подавить это желание, голос у него сделался сиплым и ненатуральным.

— Если бы тебе действительно нужна была свобода, ты бы ее добилась.

— Не считаясь с чувствами других?

— Не разбив яиц, омлет не сделаешь.

— Я ненавижу омлет, — выкрикнула она, изо всей силы выжала сцепление, и машина рванула прочь.

В полном бессилии, что случалось с ним редко, Роджер побрел в спальню, единственное место, где его никто не потревожит. Каждая встреча с Дианой приносила ему все больше мучений, и он уже жалел о том дне, когда впервые поцеловал ее. Даже сейчас он не мог понять, что побудило его на это. Но когда он увидел, как она идет ему навстречу по тропинке в лесу, спокойная, стройная, как молодое нежное деревце, чувства, что она пробуждала в нем, еще когда он был подростком, захлестнули его с новой силой. Как она удивилась бы, узнав, что он давно страстно и безнадежно влюблен в нее, — еще с детства.

— А теперь не влюблен, — сердито бурчал он себе под нос, — есть дела поинтересней, чем тратить жизнь на женщину, которая до смерти боится признаться хотя бы в том, что я ей нравлюсь!

Решительно расправив плечи, словно готовясь к схватке, что немало порадовало бы его политического агента, он широким шагом прошел в кабинет. Ему надо сделать кое-какую работу, и в работе он найдет покой и умиротворение.

На следующее утро по дороге в деревню, Таня увидела Роджера, выходящего из дверей почты. Они не виделись с того вечера, когда она прибежала к нему сообщить, что ее секрет раскрыт. Таня хотела сделать вид, что не заметила его, но тут он сам ее увидел. Когда ее друг подошел ближе, она заметила его усталый вид: на лице появились морщины, в руках он нервно крутил какую-то бумажку.

— Давно не виделись, — сказал он.

— Я была страшно занята.

— Делала все, чтобы Адриан победил на выборах? — Она покраснела, и Роджер прикоснулся к ее руке. — Прости меня, Таня. Я не хотел тебя обидеть. Пойдем, выпьем где-нибудь кофе?

— Думаешь, ничего страшного не случится, если нас увидят вместе?

— А что такого? Друзья важнее политики!

Кивнув, она пошла за ним в кафе, где они бывали раньше, и, когда перед ними поставили обычное светло-серое пойло, которое здесь выдавали за кофе, она снова вопросительно посмотрела на него.

— Ты что-то не очень хорошо выглядишь, Роджер. Из-за Дианы?

— А причем тут она?

— Ты же ее любишь. Я…

— Да что ж это такое! — завопил он. — Ты хочешь меня с ума свести?

— Вы с Дианой сами этого хотите.

— Только не говори, что ты и ей внушаешь эти бредовые идеи! — Он был в ярости. — Слушай, Таня, черт побери, а может, тебе пора перестать совать нос в дела, которые тебя не касаются.

— Прекрасно. — Она смотрела на него широко распахнутыми, горячими, немигающими глазами. — Можешь продолжать притворяться, сколько угодно. И ты и Диана. Жизнь так коротка и бессмысленна, что вы можете делать это хоть всю жизнь.

— Перестань! — В его голосе чувствовалась искренняя боль. — Ты знаешь, что я в это не верю. Впрочем… — Он потряс головой. Что толку пытаться подавить свои чувства? Конечно, он любит Диану и будет любить ее, и только ее, до конца своих дней. — Ты права, — простонал он. — Но что толку? Мы с ней никогда не будем счастливы вместе.

Слезы блеснули в прекрасных глазах Тани.

— Ты должен попытаться. Диана тебя любит. Она мне, конечно, в этом ни за чтобы не призналась, но я же вижу, что это так.

— Ты ошибаешься. Диана вся в отца. Даже если бы она испытывала ко мне симпатию…

— Она любит тебя.

— Она гораздо больше любит своего отца.

— Да, наверное, его она любит не меньше, — согласилась Таня. — Но не больше, нет. Поэтому ты должен сам дать ей понять.

— Дать понять, что?

— Дать понять, что ты к ней чувствуешь.

— Она никогда не сделает ничего, что могло бы расстроить отца.

— Ты предлагал ей выйти за тебя замуж?

— Ты с ума сошла!

— Так как же, по-твоему, она может выйти из-под влияния отца? Или ты ждешь, чтобы она сама, первая, сделала тебе предложение руки и сердца?

— Конечно нет, я же не идиот, — обиженно пробурчал Роджер. — Ты прекрасно знаешь и я знаю, если Диана не восстанет против отца, у нас нет ни малейшего шанса обрести счастье.

— Но ты должен дать ей силы и волю, чтобы она могла вырваться из его власти, — резонно заметила Таня.