Мы узнали, что находившаяся на испытаниях после завершения ремонта подводная лодка типа «С» не вышла на связь и не возврати­лась в установленное время в базу. Вместе с другими силами флота (аварийно-спасательные суда, авиация, разведывательные корабли, силы и средства берегового наблюдения и радиоразведки) корабль начал поиск подводной лодки в назначенном квадрате. Стоял ноябрь, погода не способствовала поисковым действиям — постоянно штормило, один за другим шли снежные разряды, ухудшая и без того плохую видимость.

На ходовом мостике, почти не спускаясь вниз, находились ко­мандир корабля капитан 2-го ранга Г. Ярышкин и начальник штаба флота контр-адмирал Родионов. Каждые 4 часа сменялись вахтенные офицеры. Вахту несли наиболее опьггные: командир артиллерийской боевой части старший лейтенант Вениамин Малиновский, коман­дир минно-торпедной боевой части старший лейтенант Юрий Лилеин и я. Хотя я служил на «Вертком», как говорится, без году неделю, командир корабля, познакомившись с моей подготовкой и участием в дальних походах, без проверки допустил меня к ходовой вахте. Весь экипаж «Верткого» понимал тяжесть случившегося. Все мы вполголоса, оценивая обстановку, все же не теряли надежду на благополучный исход Особенно тяжело переживал случившееся контр-адмирал Родионов, в прошлом подводник. Ночи сменялись днями, постепенно таяла надежда на успех нашего поиска, все тя­желее становилось на душе от мыслей о происходящей на наших глазах трагедии. Заканчивалось топливо, корабль получил сообщение о том, что Гавань замерзала.

И все же контр-адмирал Родионов не принимал решение на возвращение корабля. «Мы — ее последняя надежда», — услышал я его фразу, сказанную капитану 2-го ранга Г. Ярышкину, когда тот докладывал адмиралу о том, что топливо подходит к концу. Понимая, что при расследовании этого чрезвычайного происшествия будут тщательно изучаться все документы корабля, особенно вахтенные журналы, контр-адмирал лично контролировал записи в вахтенном журнале каждые 4 часа, после заполнения вахтенного журнала сменившимся вахтенным офицером.

И здесь произошло непредвиденное. На многих кораблях, базирующихся на Советской Гавани, Сахалине и Камчатке в те годы матросы заводили для забавы медвежат. Брали их на корабль совсем крошечными, кормили, баловали до возраста, когда медве­жата начинали матереть и держать их становилось опасным. Была такая маленькая медведица и на «Вертком», звали ее Машкой. Она пользовалась всеобщей любовью экипажа и обладала полной свободой, посещая любые помещения корабля, лакомясь тем, что попадалось в ее лапы из съедобного. Как-то сменившись с вахты и зачитав черновые записи адмиралу Родионову, я спустился в каюту командира (которую временно занимал контр-адмирал) и увидел неожиданную картину: посредине каюты на адмиральской шинели мирно похрапывала Машка, а на столе лежал частично изорванный и залитый чернилами чистовой вахтенный журнал. Дело было ночью. Поднявшись на ходовой мостик, я доложил обо всем командиру. Реакция командира была мгновенной. Он вызвал вестовых, приказал им изгнать из каюты Машку, отпарить и отгладить адмиральскую шинель, поднять Малиновского, Лилеина и в каюте старпома (кото­рую сейчас занимал он) полностью переписать в новый вахтенный журнал все записи, что мы и сделали за несколько часов. Машку в наказание заперли в одну из свободных кладовых до возвращения в базу. Так мы и не узнали, познакомил ли командир адмирала Ро­дионова с этой историей или не стал его расстраивать.

Несколько дней и ночей поисков результатов не дали. Закан­чивалось топливо, команда давно перешла на сухари, все меньше и меньше оставалось надежды на благополучный исход поисковой операции, так как действия других участников поиска были также безуспешными. Корабль получил приказание возвращаться в базу. С помощью ледокольных буксиров «Верткий» с трудом пробился в бухту Постовая, и стал на свое место. Сослуживцы и друзья с со­седних кораблей расспрашивали нас о поисковой операции. Что мы могли им ответить?

Потеря одного человека — горе для семьи, родных и близких. От болезней, происшествий на автомобильных дорогах при авариях гибнут тысячи людей. Но особенно горько и больно переживают миллионы людей гибель экипажей подводных лодок и кораблей в море. Мне пришлось пройти все океаны мира и десятки морей и проливов, решая различные малые и большие задачи. Судьбе и воле обстоятельств было угодно сделать меня участником многих морских трагедий, руководителем многих спасательных операций на море. Могу на склоне лет уверенно сказать, что драма на море, связанная с гибелью людей, оставляла у свидетелей и, тем более, участников, незаживающие рубцы на сердце. И если в молодости эти раны компенсируются силой и энергией молодого, не изношенного организма, то в зрелом возрасте и старости они становятся неза­живающими, каким бы здоровьем и силой воли ни обладал человек. Вот для меня первым таким потрясением была гибель в Татарском проливе осенью 1952 года подводной лодки С-117. Подводные лод­ки 90-й бригады подводных лодок и эскадренные миноносцы 17-й бригады эскадренных миноносцев стояли рядом в бухте Постовой, и совершенно естественно, что трагедия подводников так же больно переживалась и экипажами эскадренных миноносцев».

А поисковая операция продолжалась. По докладу из Корсакова врио начальника АСС инженер-капитана 1-го ранга Федяева от 23 декабря 1952 года в 436-м дивизионе АСС создана специальная судоподъемная группа с необходимыми техсредствами и имуще­ством, находящаяся в немедленной готовности к выходу на подъем аварийной подводной лодки.

Имеющаяся в 436-м дивизионе поисковая аппаратура М-5 была демонтирована с ремонтируемого большого охотника БО-355 и 21 декабря установлена на тральщике ТЩ-588 29-й ди­визии ОВР. Из-за сложной ледовой обстановки выход ТЩ-588 на поиск С-117 не состоялся. Аппаратуру вновь демонтировали и 24 декабря направили самолетом в Корсаков для монтажа на тральщике Южно-Сахалинской военно-морской базы.

В дополнение к проводимым мероприятиям в целях усиления работ по поиску 18 декабря был запрошен начальник АСС 5-го ВМФ о возможности высылки имеющегося там поискового ко­рабля, с установкой на нем поисковой аппаратуры М-5. Однако использовать поисковый корабль АСС 5-го ВМФ не удавалось, так как, по сообщению начальника АСС 5-го ВМФ, поисковый корабль имеет штормовое ограничение, аппаратура М-5 не работает.

24 декабря у начальника АСС ВМС инженера вице-адмирала Фролова запрошен дополнительный комплекс аппаратуры М-5 и специалист для отправки в Корсаков с целью усиления поис­ковых работ.

Руководство спасательными работами в районе поиска воз­главил врио начальника АСС флота инженер-капитан 1-го ранга Федяев. При нем группа специалистов 1-го АСС флота: главный инженер, водолазный специалист, корабельный инженер и врач- физиолог.

Как же осуществлялся поиск пропавшей подводной лодки? С прибытием первой партии тральщиков ТЩ-524, ТЩ-58 нача­лось обследование металлическими и придонными тралами райо­на, где 15 декабря ЦЛ-27 наблюдал силуэт подводной лодки.

Осмотр западного побережья острова Сахалин от Холмска на север до Томари и на юг проводили армейские части и по­граничники.

Кроме этого, до 20 декабря вели поиск эсминец «Верткий», спасатель «Золотой», подводные лодки С-119 и С-120.