Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Он у вас не продлен, — проговорил тот, слегкасмягчившись.
— Ах, извините, вот продление, — Леня добавил кпервой еще одну купюру.
— Вот теперь все верно, — охранник снова углубилсяв свою газету.
Маркиз пошел по длинному коридору, увешанному портретамителевизионных ведущих и прочих звезд местной величины. Мимо него то и дело сосвистом проносились какие-то озабоченные личности, но ни одна из них нереагировала на Ленины попытки заговорить. Наконец Леня понял, что для успешногоконтакта с местными обитателями нужно двигаться с той же скоростью. Он прибавилшагу, потом перешел на ровный бег. Почти сразу с ним поравнялся озабоченныймолодой человек с выбритой наголо маленькой головой.
— Бузинка не видал? — деловито осведомился Леня,пока их траектории не разошлись.
— Он в «Багдаде», — отозвался бритый, увеличиваяскорость движения.
— В Багдаде? — изумился Леня, стараясь неотставать. — Он что — улетел в Ирак?
— В какой еще Ирак? — собеседник посмотрел наЛеню, как на душевнобольного. — Говорят тебе, я его полчаса назад в«Багдаде» видел! Гудит там с самого утра!
Выпалив эту загадочную фразу, Ленин собеседник ловкоувернулся и скрылся за дверью.
Маркиз, не снижая темпа, двигался по коридору, пытаясьпереварить загадочную информацию. Из бокового ответвления коридора вынырнулнизенький толстяк с густой взъерошенной шевелюрой и припустил в одном с Ленейнаправлении.
— Послушай, старик, — обратился к нему Леня,стараясь не сбиться с темпа, — я тут новичок, не подскажешь, «Багдад» —это где? Толстяк заинтересованно скосил на Леню глаза, молча ткнул пальцем внаправлении уходящей вниз лестницы, мимо которой они пробегали, и устремилсявперед, как будто к нему пришло второе дыхание.
Леня затормозил, развернулся и спустился по лестнице.
Внизу, в длинном полутемном подвале, располагалосьзаведение, носившее среди постоянных обитателей телестудии романтическоеназвание «Багдад». Как бы в подтверждение этого названия на сверкающей стекломи хромом стойке бара стоял игрушечный Санта-Клаус с лицом бывшего правителяИрака Саддама Хусейна. За стойкой, облокотившись на нее и зорко оглядывая своивладения, располагалась настоящая здешняя правительница, барменша Роза. Как иположено всякому уважающему себя бармену, она лениво протирала бокал, время отвремени пухлой рукой отбрасывая падающую на глаза завитую челку.
В этот час «Багдад» был почти пуст, только за одним столикомдвое сценаристов оживленно решали вопрос, уважают ли они друг друга, да в самомуглу сидел мрачный тип лет сорока с трехдневной щетиной на лице и выражениемтворческого поиска в глазах.
Леня, оглядев помещение, уверенно направился в угол. Подсевк одинокому творцу, он коротко осведомился:
— Бузинок?
— Кондратий Бузинок — это я! — гордо ответил тот ипопытался церемонно поклониться, при этом едва не потерял равновесие и с трудомудержался на стуле.
Леня пригляделся к Бузинку. Ему было хорошо знакомо этовыражение в глазах Кондратий находился в постоянном творческом поиске, сутькоторого сводилась к двум вещам: где бы достать денег и где бы выпить.
— Розочка! — воскликнул Бузинок, повернувшись кстойке. — Розочка, еще двести грамм! Роза, ты что — не слышишь?
— Перебьешься, — лаконично ответилабарменша. — Ты еще за прежнее не заплатил, и вообще, тебе на сегодня ужехватит! Мне с твоим бессознательным телом возиться неохота!
— Вот как они относятся к творческой личности, —трагическим тоном проговорил Кондратий, повернувшись к Лене. — Художниквсегда окружен непониманием! Давай познакомимся! Я — Кондратий Бузинок!
Это звучало так, как будто он назвался Филиппом Киркоровымили на худой конец Полом Маккартни.
— Леонид, — скромно представился Маркиз и тут жеперешел к делу:
— Кондратий, кто такой Мюллер? Олег Олегович Мюллер?
— Извиняюсь, — Бузинок уставился на Леню снекоторым недоумением, — вам нужна от Бузинка информация? Молодой человек,информация — это деньги! Информация это власть!
— Понял. — Леня положил на стол пятьсот рублей.
— Это что? — Бузинок посмотрел на купюру с такимвыражением, как будто увидел синего таракана. — Это что т-такое? Это чтотакие деньги? Ка.., какие интересные! Никогда н-не видал! Где такие ходят — вСомали или в Никарагуа?
— Речист ты, братец, — усмехнулся Леня и, спрятавпятисотку, положил на ее место новенькую стодолларовую купюру.
— О! — Бузинок значительно поднял палец имолниеносным движением прибрал деньги. — Теперь можете задавать своивопросы! Бузинок за все ответит! Только один момент!
Он снова повернулся к стойке и важно произнес:
— Роза, незамедлительно принеси нам с коллегой подвести грамм! И представь мне счет!
Повернувшись к Лене, он стукнул кулаком по столу и заявил:
— Я угощаю! И пожалуйста, никаких возражений! Так чтовы хотели спросить, коллега?
— Мюллер, — настойчиво повторил Маркиз, —Олег Олегович Мюллер.
— Мюллер? — Бузинок с интересом уставился насобеседника, — Это вы — Мюллер? А я — Бузинок…
— Нет, — Леня начал терять терпение, меняинтересует Олег Олегович Мюллер!
— Олег Олегович? — Кондратий наморщил лоб. —А кто это?
— Как раз это я и хотел у тебя узнать, проговорил Леня,начиная накаляться. — Этот Мюллер вчера звонил Маше Савушкиной, спрашивалоб одной актрисе и, между прочим, ссылался на тебя.
— Да? — с интересом переспросил Кондратий. —Давайте познакомимся. Меня зовут Кондратий Бузинок…
— Я задал вопрос, — едва сдерживаясь, прервал егоЛеня.
— Молодой человек, — Бузинок собрал глаза в кучкуи уставился на Леню, — мы с вами где-то встречались?
К столу походкой изрядно располневшей фотомоделиприблизилась Роза. Она поставила перед собеседниками два полных бокала и сунулапод нос Бузинку счет.
— О, Розочка! — бурно обрадовалсяКондратий. — Одна ты меня понимаешь!
— Платить будешь? — поинтересовалась барменша,привычным движением поправив упавшую на глаза челку.
— Все-не-пре-менно! — радостно воскликнулКондратий. — Всенепременнейше! Зайдите ко мне через час!
Роза что-то пробормотала себе под нос и вернулась за стойку.
Маркиз проследил за ней взглядом, схватил Бузинка заворотник, притянул к себе и прошипел:
— Я тебе, кажется, вопрос задал! Ты деньги взял, такчто изволь отвечать!
— Молодой человек, молодой человек, озабоченнозабормотал Кондратий, пытаясь высвободиться, — что за манеры? Извольтеповторить свой вопрос и отпустите мою шею, я не привык к такому обращению!