– Мама, который час?

Смотрю на запястье: на мне изящные часики с черным бархатным ремешком, украшенные драгоценными камнями.

– Пол-одиннадцатого.

– Ровно?

– Ну… Без двадцати восьми минут одиннадцать, – смеюсь я.

– Тогда мне шесть лет, три месяца, четырнадцать дней, двенадцать часов и восемнадцать минут. Митчу шесть лет, три месяца, четырнадцать дней, двенадцать часов и пятнадцать минут. Мисси шесть лет, три месяца, четырнадцать дней, двенадцать часов и одиннадцать минут. Я самый старший! – гордо заканчивает он.

У меня нет слов.

Он слегка разворачивается ко мне и теперь смотрит на запад, а не вперед на юг.

– Мам? У тебя есть еще вопросы?

– Да. Какой сегодня день?

– Среда, двадцать седьмое февраля.

– Какой год?

Он хихикает.

– Шестьдесят третий, мам.

Шестьдесят третий. То есть во сне я перенеслась всего на несколько месяцев вперед.

Спрашиваю, чтобы сменить тему:

– А что еще мы будем делать сегодня утром? После того как погуляем в парке.

Его плечи напрягаются.

– Мам, сегодня среда.

Я жду.

– Среда! – повторяет он уже резче.

– Майкл, не забывай, это игра. Поэтому я спрашиваю еще раз: что мы делаем по средам?

– А, понял! – Он снова хихикает. – Мы ездим в магазин за продуктами, мам.

Так-так.

– А мама составляет список покупок? – спрашиваю я.

– Конечно. Все мамы записывают, что им надо купить.

Наверное, так действительно делают все мамы. А вот тридцативосьмилетние незамужние женщины не составляют списков. Когда холодильник пустеет, они просто забегают в супермаркет за продуктами и покупают первое, что им понравится и что можно по-быстрому приготовить.

– А кто у нас готовит? Альма или я?

– Иногда ты, иногда Альма, – отвечает Майкл.

– А Альма… она приходит каждый день?

Он фыркает, будто я задала совсем уж нелепый вопрос.

– Конечно, нет. Она приходит три раза в неделю. По понедельникам, средам и четвергам. Приезжает в девять утра и уезжает, когда приготовит ужин. Но иногда она приходит в пятницу, а не в четверг, и остается допоздна, если вы с папой куда-нибудь идете. Только вы никогда не уходите… пока я не лягу спать.

Хм, интересно. Я снова меняю тему:

– То есть Альма приходит после того, как папа ушел на работу, а Митч и Мисси – в школу… Завтрак готовит мама?

Трудно представить, что по утрам я готовлю сытный полезный завтрак на семью из пяти человек. В реальном мире я едва успеваю съесть яйцо с тостом и выпить сок, как тут же обнаруживаю, что опаздываю на работу. Должно быть, во сне я кормлю свою семью кукурузными хлопьями.

Но Майкл кивает:

– Да, ты. Но не на выходных. На выходных завтрак готовит папа. – Я не вижу его лица, но понимаю, что он улыбается: так иногда тепло солнечных лучей пробивается сквозь тонкую завесу облаков. – Шведские блинчики по субботам и вафли по воскресеньям.

– Ну надо же.

Я улыбаюсь, представляя себе эту картинку. Ларс в повязанном на талии фартуке выливает тесто на сковородку, а потом ловко переворачивает подрумяненный блин. Наверное, в прошлом сне тоже был выходной. Ларс хозяйничал на кухне, когда я впервые увидела Майкла.

Задаю очередной вопрос.

– Майкл, – тихо говорю я, – ты ведь очень любишь папу?

Майкл глубоко, радостно вздыхает.

– Да, очень.

А меня? Меня ты любишь, Майкл?

Но я не могу об этом спросить, потому что слишком боюсь ответа.

– Еще один глупый вопрос, Майкл. Мы часто сюда приходим?

Он подается вперед, навстречу холодному ветру.

– Раньше не ходили. А теперь ходим.

Закрываю глаза и продолжаю сосредоточенно раскачивать качели. Жду, когда сон закончится, потому что эти сны всегда заканчиваются в какой-нибудь напряженный момент. Но не в этот раз. Когда я открываю глаза, я все еще в парке, ледяной воздух пробирается под пальто, худенький Майкл раскачивается на деревянных качелях.

– Мам, уже одиннадцать? – спрашивает Майкл.

Смотрю на часы:

– Почти.

– Мы всегда едем в магазин к одиннадцати, – сообщает он.

– А, хорошо! Тогда спрыгивай, пойдем к машине.

Он мчится впереди меня к парковке, где стоит «Шевроле». Майкл забирается на переднее сиденье, я завожу двигатель.

Украдкой смотрю на него.

– Как насчет заехать к бабушке с дедушкой, раз уж оказались неподалеку?

Майкл на меня даже не смотрит, но я привыкла.

– Давай, если хочешь, – бормочет он себе под нос, глядя в пол.

Осторожно выезжаю из парка. В последний раз за рулем я сидела во сне – буквально пару минут в машине с Митчем и Мисси. Потом я ударила по тормозам, пытаясь вспомнить, где Майкл, и сон закончился. Но сегодняшний сон все длится и длится, я по-прежнему веду машину. К моему удивлению, руки и ноги сами вспоминают уроки вождения, которые давал мне отец. Это как с ездой на велосипеде. Думаю об этом и улыбаюсь, потому что в реальном мире я часто катаюсь на велосипеде, если лень идти пешком или не хочется ехать на автобусе. Интересно, а в этой выдуманной жизни у меня есть велосипед?

Я еду на восток, потом поворачиваю к югу на Йорк-стрит. Через пару кварталов мы подъезжаем к маленькому кирпичному дому, принадлежащему моим родителям.

В доме тихо. Жалюзи опущены. Кто-то расчистил тротуар, но бетонные ступеньки и дорожка, ведущая к крыльцу, остались нетронутыми. Их покрывает обледенелый снег, явно лежащий там не первый день. Каждый раз, когда я прихожу поливать цветы, в доме стоит тишина, и я успела привыкнуть – здесь стало тихо, после того как мои родители отправились в долгое путешествие. Но разве они уже не должны были вернуться?

Я хотела припарковать машину, зайти повидаться с родителями. При мысли о любимых голосах у меня на душе стало совсем легко. Я предвкушала, что вот-вот почувствую тот особый запах, который всегда царит в доме, – мне никогда не удавалось определить, на что он похож. Какая-то странная смесь печеной тыквы и сушеной лаванды, лучшего описания я так и не придумала. Хотелось увидеть, как заискрятся глаза отца, когда он заметит у крыльца нас с Майклом. Хотелось обнять маму, такую родную и теплую, уткнуться щекой в мягкую шерсть – она всегда набрасывает на плечи вязаную желтую шаль, потому что отец экономит и старается топить пореже.

Ладит ли Майкл с моими родителями? Знают ли они, как с ним разговаривать и что делать, чтобы он не расплакался? Трудно сказать наверняка, но мне кажется, что у них все прекрасно получается. Почему-то я уверена, что Майкл обожает бабушку с дедушкой, ему с ними спокойно и уютно, как с Ларсом.