Во-вторых, до середины 1944 г. подготовка летчика-истребителя в советских летных школах и запасных частях оставалась неполноценной и по своему содержанию. Приказы конца 42-го года об обучении в школах стрельбе и тактике не везде выполнялись еще и год спустя! Тот же младший лейтенант Г.Б.Чернышенко из 900-го полка ни в Армавирской военной авиационной школе (откуда он был выпущен в декабре 1943 г.), ни в запасном полку (где он прослужил всего около месяца) ни разу не летал ни в составе четверки, ни даже в составе пары – да и вообще «не прошел подготовку по боевому применению»! Точно так же были «подготовлены» и остальные из примерно 20 молодых летчиков, прибывших в январе 1944 г. на пополнение в полки 240-й истребительной авиадивизии (входившей тогда в 3-ю воздушную армию 1-го Прибалтийского фронта) – 86-й гвардейский, 133-й гвардейский и 900-й173.

А если боевое применение истребителей и отрабатывали – то без учета требований войны! В то время, как у немцев стрельбе и тактике в школах обучали опытные летчики-фронтовики, инструкторы советских школ и запасных частей даже в конце 1943 г. боевого опыта, как правило, не имели. «Нашим основным недостатком является неправильное обучение в зап’ах (запасных авиаполках. – Прим. ред. журнала), и приходится исправлять недостатки в строю», – прямо указывал еще в июне 1944 г. известный ас гвардии майор Д.Б.Глинка – брат и однополчанин упомянутого выше Б.Б.Глинки174. Так, в запасных частях пилоты к тому времени летали на скоростях лишь около 320 км/ч. В бою же и развороты приходилось зачастую выполнять на скорости около 450 км/ч, а при этом создавались перегрузки, переносить которые летчики, привыкшие лишь к 320 км/ч, не могли: тут требовалась особая натренированность. «[...] В глазах темнеет, – описывал состояние пилота, разворачивающегося на большой скорости, английский ас Д.Э.Джонсон, – и ты перестаешь различать окружающее [...]. Кровь превращается в нечто свинцовое и стекает к ногам. Ты отключаешься! Когда самолет выходит из виража, перед глазами плавает какой-то серый нереальный мир»...175 Чтобы перегрузка не превышала привычной величины, ненатренированные летчики увеличивали радиус разворота, делая последний не столь резким. В результате, сетовал Д.Б.Глинка, «они сразу отрываются на боевых разворотах [от своего ведущего. – А.С.] [...]»176.

Заметим, что привлечение нами материалов именно по 9-й гвардейской и 240-й дивизиям объясняется чистой случайностью: в нашем распоряжении оказались именно они (опубликованные, добавим, в разное время, в совершенно различных изданиях и с совершенно разными целями). Выборка, таким образом, получилась совершенно случайная – а картину тем не менее эти первые же попавшиеся материалы рисуют совершенно одинаковую. Значит, эта картина была типичной!

Как видно из сообщения Д.Б.Глинки о том, что не натренированные в запасных частях сражаться на больших скоростях летчики сохраняли это неумение и, попав в бой, еще во второй половине войны не всегда удавалось и доучить молодых пилотов во фронтовых полках. В самом деле, недоработки школ и запасных частей и в 1943 – первой половине 1944 гг. были столь велики, что на фронте молодого летчика приходилось фактически не доучивать, а учить заново и тратить (как отмечал в ноябре 1943 г. комдив 9-й гвардейской истребительной И.М.Дзусов) «много времени» на «отработку индивидуальной техники пилотирования, слетанности в паре и полета в составе боевого порядка, отработку упражнений по воздушной стрельбе, навигации и радиосвязи». Только на то, чтобы подготовить молодого пилота из пополнения к действиям в составе пары (даже не звена-четверки, не говоря уже об эшелонированной по высоте шестерке или восьмерке!) требовалось, по Дзусову, 10—15 дней177. А у молодых летчиков 900-го истребительного авиаполка в июне 1944-го «маневры в звене», осмотрительность и ориентирование «страдали» (как вспоминает ветеран этой части П.И.Гачегов) даже после трехмесячных (!) тренировок на тыловых аэродромах и доведения налета на Як-9 до 20—40 часов, а общего – до 100—200...178 Нужно ли говорить, что у многих фронтовых полков трех спокойных месяцев для доучивания молодого пополнения вообще не оказывалось? В период напряженной боевой работы наверняка не всегда имелось и 10—15 дней....

И только во второй половине 1944 г., свидетельствует воевавший во 2-м гвардейском истребительном авиаполку ВВС ВМФ Н.Г.Голодников, из запасных авиаполков стало наконец приходить «хорошо обученное пополнение», «с хорошими боевыми навыками»179. Но во все ли фронтовые части? Ю.М.Мовшевич – перед тем, как 4 сентября 1944 г. прибыть в 89-й гвардейский истребительный авиаполк – в запасном, кроме отработки техники пилотирования, лишь «немножко пострелял» по конусу...180

В итоге советские летчики-истребители и во второй половине 1943—1945 гг. не так грамотно, как немцы, действовали в крупных групповых боях. Здесь нужно было уметь слаженно маневрировать – а многие толком не освоили даже маневрирование в составе звена (как в 900-м истребительном полку к лету 44-го), многие не могли драться даже в составе пары, отрываясь от ведущего при разворотах на большой скорости (как в 100-м гвардейском истребительном к лету 44-го). По свидетельству немецких пилотов, группы советских истребителей и в 1944—1945 гг. «довольно часто» «рассыпались уже после непродолжительного боя и редко собирались вновь»181. Многие не умели сохранять свое место в боевом порядке группы даже вне боя, в полете по прямой на крейсерской скорости! В 1944—1945 гг., отмечал В.Швабедиссен, «характерной особенностью советских истребителей» по-прежнему «являлся так называемый «рыхлый» строй, в котором самолеты все время поднимались и опускались относительно друг друга. Этот «прием» позволял немецким летчикам определять принадлежность самолетов даже с очень большого расстояния [а значит, добавим, и быстрее принимать соответствующее обстановке решение, избегая в ряде случаев опасности подвергнуться внезапной атаке или получая возможность организовать такую атаку самим. – А.С.]»182. (Наблюдения немцев подтверждает и англичанин Д.Э.Джонсон, встретившийся в апреле 1945 г. с советскими «яками» в районе Берлина: «Самолеты клубились, как рой пчел, постоянно меняющий форму»183.) В общем, для достижения высокого уровня тактического мастерства у недоученного большинства советских летчиков-истребителей и в последнем периоде войны была слишком слаба техника пилотирования.

Несомненно, именно поэтому немцы и в 1944—1945 гг. фиксировали случаи, когда советские летчики-истребители проявляли «пассивность и безынициативность в атаке» и «вступали в бой только при численном превосходстве»184. Относящиеся к этому периоду немецкие отчеты, указывает В.Швабедиссен, «снова и снова отмечают осторожность советских летчиков-истребителей при атаках на немецкие бомбардировщики»185. А знаменитый ас штурмовой авиации люфтваффе Х.У.Рудель настаивает на том, что еще в начале 44-го они вели себя пассивно и при встречах с пикировщиками Ju87. Как явствует из его воспоминаний, так было, например, в марте 1944 г., когда истребители 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта не сумели помешать его III группе 2-й штурмовой эскадры «Иммельман» бомбить переправу через Днестр у Ямполя. «[...] Мы давно знали о недостаточно высоком боевом духе советских истребителей, – комментирует Рудель. – Лишь немногие отборные подразделения были исключением из этого правила». А повествуя о схватке с Ла-5 из 17-й воздушной армии 3-го Украинского фронта в районе Кишинев – Дубоссары в мае 44-го, он особо отмечает: «Иваны готовы драться, что случается с ними весьма нечасто»186. О том же пишет и еще один «иммельманер» – Ф.Зейффардт, – летавший в 1944-м на штурмовике FW190F: «Мы также встречались с русскими истребителями, но они большей частью избегали нас, так что проблем с ними у нас не было»...187