на улицу и отправились к собору. Жорж по одной стороне, Нанетта — по другой. По дороге она успела забежать в СД и подошла к Жене с четырьмя гестаповцами.

— Руки вверх! — скомандовал Грюст.

Женя грустно покачала головой и спросила:

— Когда же ты успела привести их, Ната?

Нанетта не отвечала и только загадочно улыбалась. Гестаповцы окружили арестованных и повели на улицу Короленко. Около Прорезной улицы Жорж выхватил из кармана нож и бросился на одного из немцев. Тот отшатнулся.

— Девчата, бегите! — крикнул Жорж, отвлекая на себя гестаповцев. Немцы открыли стрельбу. Им бросились на помощь проходившие по улице солдаты. Жорж бежал, лавируя, чтобы не задели пули. Потом вскарабкался на водосточную трубу, полез на крышу. Грюст кинулся за ним, но напоролся на нож.

А Женя? Силы оставили ее, у нее начался сердечный припадок. Она упала на тротуар и все спрашивала: «Ушел? Ушел?» Прохожие говорили ей: «Беги скорее, никого нет». Но Женя лежала, не двигаясь, и все смотрела вверх, пока Жорж не скрылся.

Потом она встала, шатаясь как пьяная, и побрела по улице. Тут подошли два немца и повели ее в гестапо, откуда она уже не вышла.

— Жаль, что упустили этого длинного, — сказал Нанетте гауптман. — Но я уверен: он еще придет к тебе.

Жорж больше у нее не появлялся. Что было дальше с Максимом, Раей и Женей, мы пока не знаем. Живых свидетелей нет, протоколы их допросов и приговор еще не найдены, а стены камер, где они провели последние часы, молчат.

Может быть, Нанетта знает что-нибудь об их судьбе?

Нанетта: Как-то в конце августа ко мне пришел Шарм — он допрашивал Ивана — очень злой и усталый. «Что с тобой?» — спросила я. «Сегодня четыре часа всеми способами допрашивали твоего студента. Молчит».

Лесть, провокации, шантаж, пытки — все было пущено в ход, чтобы заставить Максима говорить. Его бросили в камеру к предателю. Но и там он молчал. Тело его было черным от побоев. Он называл себя Иван Кондратюк — это было единственное, что удалось вытянуть из него.

В течение трех месяцев день за днем Максима, Женю и Раю таскали на допросы. Жизнь для них стала непрерывной пыткой. Едва они приходили в себя, их уже ждали гестаповцы.

Нанетта: Однажды мне устроили очную ставку с Раей. Я должна была подтвердить, что Окипная привлекала меня к работе в подпольной группе.

Корреспондент: А она вас действительно привлекала?

Нанетта: Нет, конечно. Но когда Шарм в ее присутствии спросил меня об этом, я ответила: «Да, привлекала».

Рая отвернулась и сказала:

— Я думала, ты мне друг.

Я заплакала. Шарм отвел меня в соседнюю комнату и спросил:

— Ты действительно так переживаешь?

— Как человека мне ее жаль, как политического преступника — нет, — ответила я.

Она и тут солгала: ей было жаль совсем другого, и мы поняли это, когда задали следующий вопрос.

Корреспондент: Как выглядела Окипная?

Нанетта: Она была истерзана, избита. Волосы ее, обычно уложенные в косы вокруг головы, теперь лежали на плече. Одежда разорвана… На ногах у нее были мои туфли…

И Нанетта поспешила уточнить:

— Она взяла их у меня перед арестом и денег так и не отдала…

Что чувствуем мы, беседуя с этой женщиной? Примерно то же, что чувствует человек, наступивший на дохлую змею! Отвращение и брезгливость.

Очень мужественно вела себя в тюрьме Женя Бремер. Ей удалось передать на волю записку, в которой сообщалось имя той, что отдала их в руки гестапо. Кто-то видел, как 7 ноября 1942 года Женю и ее мать вместе с другими заключенными посадили в автомашину, выехавшую по направлению к Бабьему Яру…

Вот, пожалуй, и все, что нам достоверно известно о последних днях Максима, Раи и Жени.

Умерли они молча, не раскрыв ни одного имени. Организация сохранилась и под руководством Мити Соболева продолжала работу.

Теперь несколько слов о Нанетте. Читатель, вероятно, заметил, что мы не называем ее фамилии. Не называем, хотя знаем все пять, которые она имела. Дело тут не в ней, а в ее детях, ведь им ничего не известно о предательской роли матери. Их молодые жизни щадим мы, веря, что они вырастут настоящими советскими людьми. Что касается самой Нанетты, то она была осуждена советским судом на длительный срок заключения.

«Неделя»

Указ

ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР

О присвоении КУДРЕ И. Д. звания ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА

За выдающиеся заслуги в создании и руководстве подпольной разведывательной организации в городе Киеве, мужество и отвагу, проявленные в борьбе против немецко-фашистских захватчиков в период Великой Отечественной войны 1941—1945 гг., присвоить КУДРЕ ИВАНУ ДАНИЛОВИЧУ звание Героя Советского Союза посмертно.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР А. Микоян

Секретарь Президиума Верховного Совета СССР М. Георгадзе

МОСКВА ВЫЗЫВАЕТ «ЭТЬЕНА»

Этот рассказ о неиссякаемом мужестве, патриотизме и величии духа советского человека создан на основе газетных материалов советской прессы, открывших нам имя крупнейшего советского разведчика, действовавшего в довоенный период в странах фашистского блока, Льва Ефимовича Маневича.

*

Время было душное, предгрозовое: уже захлебывалось речами радио, маршировали по улицам колонны молодчиков со свастикой на рукаве, на площадях городов, гордившихся тысячелетними университетскими традициями, горели костры из книг. Коричневая чума фашизма расползалась по Европе. И уже тогда у самых истоков политических и военных секретов врага стояли советские люди. Люди особой закалки, беспримерного мужества и незаурядного таланта. Нелегкой жертвы требовала от них Родина: опаснейшая работа, жизнь среди врагов, подложный паспорт, вымышленная биография, чужое имя. А те, кто знал их подлинные имена, были наперечет. Москва вызывала этих своих солдат по псевдонимам. Среди других Москва вызывала «Этьена».

Элегантный, состоятельный иностранец появился в шумном европейском городе как раз в предвоенные годы. Широкая эрудиция, несомненное знание экономики и техники, умение держать себя с каким-то особенным достоинством — все это быстро завоевало ему авторитет в деловых кругах. Никто не знал, что «видный промышленник», одинаково свободно говорящий почти на всех европейских языках, принятый как «свой» в салонах фабрикантов и финансистов, регулярно передает в Москву ценнейшие сведения о росте фашистской армии, развитии милитаристской экономики, об исследовательских работах по созданию нового оружия. Особенно важными для Красной Армии были сверхсекретные данные о военно-воздушных силах и военной промышленности, которые доставал «Этьен».

Между тем политическая атмосфера становилась все напряженнее, работать было день ото дня труднее. «Этьен» долго избегал слежки огромного аппарата немецкой контрразведки. Но вот один из иностранцев, передававших разведчику некоторые сведения, был арестован. Не выдержав изощренных пыток, арестованный