– Она сказала Люси, что полиция бездействует, – объяснил он Джонатану. – Похоже, мисс Ван Бурен решила, если уж ее телескоп достаточно мощный, чтобы наблюдать за луной, то через него можно ночью следить за улицами города и заметить кого-нибудь шныряющего в темноте.

Джонатан от злости потерял дар речи. Разумеется, у Реджины не хватит терпения ждать, пока власти обнаружат убийцу. Он не видел Реджину со дня похорон Элайзы Эмерсон. Девушка не покидала пансион, но Джонатан знал, что причина не в смерти подруги. Реджина избегала его.

– Она дождется, что ее саму убьют, – сказал он. – Я еще не встречал таких упрямых женщин…

– И таких красивых, – перебил его Ричард Фергюсон, лукаво улыбаясь. – Люси очень волнуется за нее. Велела мне сделать двойной замок на двери. Мисс Ван Бурен это не понравилось. Она сказала, что нельзя смириться со случившимся, что необходимо во всем разобраться и принять меры.

Джонатану, как и Реджине, не терпелось разыскать убийцу, но он не собирался становиться его жертвой. После того как обнаружили тело Элайзы, а Люси рассказала, чем в действительности занимались члены литературного кружка, его все больше волновала безопасность Реджины. Наверняка убийца знает, кто руководит движением женщин за свои права в Мерриам-Фоллс. И конечно, ему известно, что именно благодаря преданности делу и решительности мисс Ван Бурен девушки и объединились. Так что самый лучший способ остановить распространение суфражизма – лишить жизни Реджину.

Джонатан похолодел при мысли, что за дровяным сараем могли найти тело Реджины, а не Хейзл.

Экипаж остановился перед пансионом. Джонатан вышел из экипажа с твердым намерением образумить девушку, но пока не знал, как именно он это сделает.

Реджина сразу догадалась, кто взбирается по лестнице на крышу сарая. За дни и ночи, прошедшие после похорон Элайзы, она окончательно потеряла покой. Причиной ее беспокойства сначала были слова, которые Джонатан произнес за ужином: «Замужество дает женщине больше свободы, чем вы можете себе представить».

Это заявление не шло у нее из головы. Она знала, что отважна не в пример большинству женщин, что готова к борьбе за осуществление поставленных целей, но страстной никогда себя не считала. Страсть – нечто неприличное для настоящей леди, то, чем занимаются под покровом темноты. Однако чувства, которые она испытывала к Джонатану, были днем такими же сильными и волнующими, как и вечером, когда она сидела у него на коленях на этой самой крыше. При выходе из церкви он взял ее за руку, и она почувствовала такое же волнение, как при его первом поцелуе.

«Скажите, что не желаете того же, чего желаю я».

Может быть, она и правда страстная? Испытывает ли она желание, которое, по словам Джонатана, горит в ее глазах? Было ли ее стремление к свободе чем-то большим, чем простое желание сохранить свою независимость? Но что еще важнее, готова ли она пожертвовать своей гордостью и своим сердцем, чтобы проверить эту теорию?

Эти вопросы крутились в голове у Реджины, пока она ждала появления Джонатана. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, как он взбешен. Какое-то непонятное чувство охватило ее при виде его. Реджина попыталась не обращать внимания на это чувство, на непреодолимое желание броситься в его объятия, ощутить то тепло, которое охватывало ее всякий раз, когда он был поблизости. Ей казалось, что она стоит не на крыше обыкновенного сарая, а на краю утеса. И достаточно порыва ветра, чтобы она свалилась в пропасть. Как бы то ни было, она должна держать свои чувства под контролем.

– Ты с ума сошла? – раздраженно спросил Джонатан. Он потопал ногами, отряхивая с ботинок снег. Потом сердито продолжил: – Зря я не сообщил Фаулеру, что ты нарушаешь комендантский час. Пусть бы он тебя арестовал. Тогда по крайней мере ты была бы в безопасности.

– Я и так в безопасности, – возразила возмущенная его тоном Реджина. – Это моя крыша. И я тут могу делать все, что захочу.

Ее ответ еще больше разозлил Джонатана. Охваченный страхом и злостью, он шагнул к Реджине через покрывало от телескопа, валявшееся на крыше. Ему хотелось как следует встряхнуть эту упрямую женщину.

– Сейчас же иди в дом, – приказал он.

Реджина отступила в сторону и подбоченилась. На ней были зимнее пальто, шерстяной шарф, теплые перчатки, и поза получилась не очень эффектная, но намек Джонатан понял. Она поднялась на крышу, чтобы воспользоваться телескопом для своих целей, и не сдвинется с места, пока не выполнит задуманное.

– Как тебе пришло в голову следить за людьми в телескоп? – уже спокойнее спросил он. Джонатан не оставил мысли увести ее с крыши, но решил действовать осторожно. Места здесь было мало, а ему совсем не хотелось, чтобы она упала и сломала себе шею.

Его вопрос заставил Реджину покраснеть. Но щеки ее и без того были красными от мороза. Не могла же она рассказать Джонатану, как несколько недель назад вечером подглядывала за ним.

– Полиция ничего не предпринимает, – заявила девушка, игнорируя его вопрос. – Фрэнк Фаулер считает, что какое-то время женщинам не следует выходить на улицу и вопрос будет решен. Но ты-то, надеюсь, понимаешь, что убийства не прекратятся, пока не поймают этого психа.

«И не повесят», – добавил про себя Джонатан.

– В Мерриам-Фоллс полицейский – Фрэнк Фаулер. А не ты.

Джонатан знал, что эти слова вызовут у Реджины протест.

– Где уж мне тягаться с Фрэнком Фаулером! Он – отважный мужчина, а я – маленькая беспомощная женщина.

– Я этого не говорил.

Он так поспешно покинул контору, что даже не надел пальто и основательно продрог. Стоял февраль, землю покрывал толстый слой снега. Он выпал в конце декабря, и с каждым днем его становилось все больше и больше. Джонатану хотелось как можно скорее увести Реджину в дом и выпить чего-нибудь крепкого, чтобы согреться.

– Разве? – с вызовом заявила Реджина. – Ты такой же, как все мужчины. Вы считаете, что женщины ни на что не способны, только греть вашу постель и рожать детей. Я не хуже Фрэнка Фаулера могу обнаружить, кто убивает женщин в этом городе. И как раз этим и занимаюсь. Я собираюсь оставаться на этой крыше столько, сколько потребуется, и наблюдать за каждым мужчиной в Мерриам-Фоллс. Не успокоюсь, пока не найду убийцу моих друзей!

Реджина дрожала от гнева. Слезы жгли глаза, но она не дала им волю. Она не будет расхаживать по гостиной, ломая голову над тем, кто задушил Хейлз и Элайзу. Она должна что-то делать.

Джонатан тоже был готов действовать. Он дал ей время успокоиться, прикинув расстояние между собой, Реджиной и краем крыши. Хорошо, что он не надел тяжелое пальто, по крайней мере успеет сделать шаг и удержать ее. Но она не должна раньше времени догадаться о его намерениях.

– Я не говорю, что твоя идея не имеет достоинств, – спокойно ответил он. – Я только высказал предположение, что преступник убивает женщин, поддерживающих суфражизм. А идеи движения женщин за свои права распространила в городе ты. Тебе не кажется, что, сидя на крыше, ты как бы приглашаешь преступника в гости на чашечку чаю с печеньем?