class="empty-line"/>

Унижение, которое я испытала во дворце… все тает, когда я с ним.

Я закрываю глаза и позволяю ветру ласкать мое лицо. Он треплет мои волосы и поет в ушах.

Вот на что это похоже.

Я свободна… почти.

Во мне открывается тоска, и ветер в ушах превращается в мрачный соблазнительный шепот.

Отпусти.

Я представляю себе жизнь без мидрийской оккупации, когда мы, тиги, могли свободно бродить по Комори, как мы это делали тысячи зим. Время, когда мы могли отправиться куда угодно на континенте Разлома, не опасаясь, что нас продадут в рабство или отрубят головы.

Я пытаюсь представить себе встречу с Каймом в другой жизни.

Что, если бы я не была его пленницей?

Что, если бы ему не пришлось убивать практически всех встречных людей?

Что, если он был смертным?

Отпусти.

Что-то внутри меня поддается, и я откидываюсь назад, позволяя своему телу слиться с его.

Его рука сжимается, пальцы обхватывают мою талию. Другой рукой он держит поводья, мастерски управляя Облаком.

Есть ли что-нибудь, в чем он не слишком разбирается?

И хотя знаю, что не должна, но упиваюсь его близостью. Ощущение сильного, смертоносного воина за спиной, особенно когда он обвивает рукой твое тело самым собственническим образом…

Я никогда не испытывала ничего подобного.

Он головокружительный и дурманящий. Я в реальной опасности попасть под его чары.

Я улавливаю его запах на ветру. Он холодный, свежий, древесный и, несомненно, мужской. Слабый трепет моего возбуждения усиливается, и давление проклятого седла ничуть не помогает.

Некоторое время я молчу, пытаясь сосредоточиться на удержании ритма в седле.

Кайм так и не отпускает мою талию, даже когда шаги Облака становятся неровными, а холодный поток воздуха бьет меня в лицо.

Я открываю глаза… и замираю.

Где мы?

Местность изменилась

Над головой тянутся безлистные деревья, их серые ветви тонкие, словно скелет. С деревьев свисают странные перистые лозы, больше похожие на пучки волос цвета слоновой кости, чем на растения.

Здесь намного холоднее, чем на равнине. Здесь золотое солнце скрыто тонкой пеленой серого тумана.

Облако замедляет шаг, почти не решаясь идти дальше.

Мне тоже непросто. Этот лес совсем не похож на густой зеленый лес вокруг моего дома.

Это безмолвный лес.

Нет птичьего пения и заметно отсутствуют звуки жужжания насекомых.

Я смотрю вниз. Земля черная и покрытая шрамами, сквозь твердый плотный грунт торчат массивные валуны. Не видно ни травинки, ни сорняков, ни цветов. Только скалы, покрытые тусклым серебристо-зеленым лишайником. Похоже, он был там сотни, если не тысячи лет.

— Ч-что это за место?

— Мидрианцы называют его Мертвым лесом. На иони это называется Таламурана — Место, Близкое к Другому.

— Ты говоришь на иони? — Мой голос слишком резок. На этом языке говорят только древние горные племена Северо-Запада. Укрывшись в нашем священном лесу, мы, тиги, не решаемся пересечь хребет Таламасса. Ходят слухи, что люди, живущие за горами, такие же жестокие и безжалостные, как и их окружение.

— Я говорю на нескольких языках, — тихо говорит Кайм, как всегда загадочно. Конечно, он говорит на нескольких языках.

— Что значит, Место, Близкое к Другому? — Я дико оглядываюсь, когда туман становится все гуще, окутывая призрачные стволы деревьев. Мое возбуждение улетучивается, когда Кайм уводит нас глубже в жуткий лес.

Это неестественное место его, похоже, не беспокоит. Кажется, ему совершенно комфортно в ледяном холодном тумане.

— В Срединном Разломе есть несколько таких мест. Иони верят, что Таламурана — это продолжение подземного мира Лока и что можно действительно путешествовать в загробную жизнь и обратно, если достаточно глубоко погрузиться в туман. — В его голосе звучит глубокая нотка презрения. Почему он так категорически отрицает какое-либо отношение к Локу? Если бы он не был таким пугающим, это выглядело бы почти комично.

— Может быть, это правда. — Мой голос становится благоговейным шепотом, когда мы проходим лужу с водой. Поверхность такая неподвижная, что отражает нас, как зеркало. Сквозь туман я вижу наше отражение. На поразительном черно-белом теле Облака Кайм выглядит как властная фигура из потустороннего мира, его алебастровая кожа выделяется, словно маяк.

Я же…

Я выгляжу странно.

С трудом узнаю женщину с широко раскрытыми глазами с темными кругами под глазами и испуганным выражением лица. Ее кожа стала пепельно-коричневой из-за того, что она слишком много времени проводила в помещении, а волосы спутаны.

— На Комори есть места, куда запрещено ходить, — говорю я мягко, мой голос едва ли не шепотом перекрывает стук копыт Облака. — Те немногие, кому посчастливилось вернуться из этих мест, рассказывают о самых странных вещах… как будто они умерли и возвратились. Может, они такие как… эта Тала…

— Таламурана, — говорит Кайм холодным и жестким голосом, поправляя мое неловкое произношение. — Или могло быть просто потому, что у них были галлюцинации от недостатка воды или еды. В лесах происходят странные вещи.

Для того, чье существование противоречит всякой логике, он слишком уверен, что умеет находить логические объяснения вещам.

Я затихаю, пока мы проходим под массой колючих безлистных лиан, которые настолько плотные, что, кажется, образуют туннель вокруг нас. Тут и там можно увидеть одинокий круглый блестящий красный плод размером с мой кулак. Никто в здравом уме не посмеет прикоснуться к этим фруктам. Бьюсь об заклад, они чертовски ядовиты.

Подходим к небольшому оврагу. Вода устремляется через отверстие в скале, образуя узкую струю. Кайм ведет нас вниз по ущелью, деликатно направляя Облако вдоль кромки воды. Некоторое время мы идем вдоль берега, пока овраг не становится глубоким, а ручей — широким и темным.

Затем Кайм напрягается позади меня.

Это плохой знак, особенно в этой части леса. Он что-то услышал?

Демон полностью останавливает коня.

— Тихо, — шепчет он, прежде чем я успеваю открыть рот. Его рука скользит по моей пояснице в успокаивающей ласке. Этот жест вызывает приятные мурашки по моей шее и голове. — Я должен пойти и кое-что сделать. Жди здесь. Если время начнет казаться… странным, или если я на мгновение исчезну, не бойся. Это все еще буду я.

Прежде чем успеваю спросить, что, черт возьми, он имеет в виду, Кайм выскальзывает из седла, вытаскивая свой длинный изогнутый меч из ножен за спиной.

Он идет вперед