На ночь Саед, как и обещал, велел спустить паруса и оставить весла в покое. На корме и носу повесили два фонаря, аналогично поступили на втором корабле. Вахтенные матросы ворочали руль, держа судно носом к волне, и поглядывали за «Ужасом», чтобы не сильно удалялся.

Утром волнение стало заметно слабее, но все равно раскачивало прилично — народ, слабый на желудки, продолжал страдать от морской болезни. Корабли не разошлись — расстояние, если судить на глаз, за ночь ни на метр не увеличилось. А еще в округе не наблюдалось ни одной чайки, и я решил, что берег и впрямь остался далеко.

Притихший ветер замедлил наш ход и вызвал негативную реакцию рядовых членов команды — ведь теперь пришлось работать им. От парусов толку мало, вся надежда на весла.

Кстати, этот примитивный движитель очень прилично, на мой взгляд, разгонял тяжелую галеру. Странно, что здесь не принято устанавливать тараны, на что указал Саеду. Тот, выслушав мое замечание, не сразу понял, о чем речь, а когда понял, удивился:

— Дан, но ведь люди по натуре трусливы, и не каждый согласится пасть так доблестно, потому и не принято на дорогих кораблях такое оружие устанавливать.

— Не понял? О чем вы? Кто там собрался пасть доблестно?

— Вы, должно быть, не слишком разбираетесь в конструкции кораблей, но поверьте, что эта галера не только противника утопит, но и сама развалится при таране. Зачем вообще нос утяжелять, если хоть так, хоть без этого конец одинаков? У сертольцев есть суденышки таранные, но они малого размера, с единым килем, сделанным из цельного бревна дерева матук. Вот на его оконечности и держится таран. Крепкая конструкция, но все равно ломаются часто. Видел я однажды такой корабль — больше на челн долбленый похоже. Места на палубе вообще нет, все гребцами занято. Даже при малой волне заливает. Смешно.

— Скажите, Саед, а если за ночь «Страх» отнесет далеко, мы сможем его найти?

— С чего это его должно далеко унести? Мы ведь рядом стоим, течение с одинаковой скоростью несет в одну сторону.

— Ну… Мало ли. Может, завихрение течения или шторм…

— Дан, вы хороший воин, к тому же страж, пусть даже молодой, и к вашим словам стоит прислушиваться. Но прошу вас: пореже думайте о невзгодах, когда находитесь на палубе корабля. Моряки народ суеверный и не сомневаются, что беды притягиваются всяким упоминанием о них. Так давайте никогда не думать о плохом. К тому же какие завихрения и водовороты, если поблизости ни берега, ни скал нет?

На третью ночь я проснулся от хоровых воплей, исполняемых глотками десятков мужчин. Звучало это ужасно, и первая мысль была логичной — мне просто снится кошмар. Но слишком он какой-то реальный. Нос различает уже привычные корабельные запахи, в окошко, что вырезано в низкой дверце, пробиваются красноватые отблески кормового фонаря.

И нет качки. Совсем нет. В последнее время она почти исчезла, но ведь не полностью.

Вскочив с подвесной койки, торопливо натянул одежду, выскочил на палубу. Здесь впервые увидел, как Саед командует. Стоя возле мачты, он размахивал фонарем и четко, уверенно покрикивал:

— Слить воду из бочек за борт. Припасы перетащить с носа на корму. Носовые весла снять и тоже перенести на корму. Отдать носовой якорь. Если до дна не достанет, рубить канат. Всем, кто не на помпе и не на веслах, выстроиться на корме. Вскрыть балластный отсек и начать перетаскивание камней от носа к корме.

Обернувшись к подошедшему Туку, я спросил:

— Что происходит?

— На скалы нас принесло. Кто же знал, что они здесь? Волны нет, вахта не услышала.

— Странно, я не чувствовал удара.

— Спали небось.

— Что теперь будет?

— А кто же его знает… Матиец пытается все тяжелое с носа или побросать, или на корму перетащить. Если нос приподнимется, то может получиться кормой вперед сдать.

— А если нет?

— Тогда придется все лишнее в воду кидать, облегчать корабль — и опять пытаться вытащить. Если дно рядом, то якорной лебедкой можно попробовать помочь.

— Раз на камни сели, то здесь неглубоко.

— Всякое бывает. Иные скалы будто бревна торчат из жуткой глубины. На ней брюхо пропорешь, а шаг в сторону сделаешь, и лотом дна не достать. Если «Ужас» быстро не стащить, то худо нам придется.

— Почему?

— Волна хоть и слабая, но все равно есть. Корпус приподнимает и опускает, раз за разом прикладывая о камни. Пробоины ширятся, обшивка трещит, доски расходятся. Будь волна высокой — быстро бы разбило.

На палубу выскочил один из матийцев, в руках он сжимал огромную трубу. Поднес ее к губам, уши едва не заложило от долгого заунывного звука дивной силы.

— Сигнал «Страху» подает, — пояснил Тук. — Течение их от нас отнести далеко может, да и пусть выгребают на месте, а то не хватало им тоже засесть на этих рифах.

В суету я не лез, прекрасно понимая, что толку от меня там не будет: эти люди знают, что надо делать, и сухопутным крысам остается им не мешать. Даже помогал, стоя на корме. Хоть я и не сильно толстый, но сейчас каждый килограмм груза должен работать на общее благо.

Не знаю, чем бы все закончилось, но глубина за кормой оказалась небольшой и оттащенный с помощью лодки якорь достиг дна. Когда впустую молотящим веслам на помощь пришла лебедка, корабль медленно отполз назад, причем несколько раз раздавался приглушенный скрежет, противной дрожью отдававшийся по корпусу.

В трюме резко возрос приток воды, помпы не справлялись. За борт спустились несколько матросов, вручную начали запихивать в щели разошедшейся обшивки комки просмоленной пакли. Это чуть улучшило ситуацию, но с донными пробоинами они ничего не смогли сделать. Попытки заделать их изнутри тоже закончились неудачно. Ситуация замерла в положении хрупкого равновесия — крен не увеличивался, но и не уменьшался. Мы сливали за борт приблизительно столько же, сколько принимали.

В детстве меня удивляло: почему деревянные корабли тонут? Палка ведь плавает, так чем от нее отличается набор из досок и брусьев? С тех пор я подрос физически и умственно, так что прекрасно понимал, чем грозит нам изменение «равновесия» в пользу моря. Если пробоины не залатать, «Ужас» пойдет ко дну ничем не хуже чугунного утюга.

На рассвете подошел «Страх», пришвартовался, на него перешла часть нашей команды, их заменили свежими силами. Туда же начали перегружать припасы и прочие грузы, но помогало это мало. Все попытки заделать течи так ни к чему и не привели. Слишком велика осадка у галеры, а водолазов у нас не было.

Спустя пару часов организовали совет капитанов, запершись от лишних ушей в моей крохотной каюте.

— «Ужас» надо бросать, — с ходу предложил Арисат. — Дно ему хорошо побило, на волнах течь будет усиливаться, и скоро он сам ко дну пойдет. Пока не поздно, перегружаем все ценное и команду.

— Тогда придется возвращаться, — нахмурился я. — «Страх» будет перегружен, на него ни добычи взять не сможем, ни людей с Железного Мыса.