Вялотекущий конфликт длился вплоть до вступления на престол Императора. Не сказать, чтобы сразу, но по прошествии примерно года ситуация потихоньку стала выправляться. Было очевидно, что руководители многочисленных национальных движений и организаций, присмотревшись и оценив действия нового правителя Империи и его команды, пришли к выводу, что они вполне соответствуют их чаяниям о крепком и мощном государстве. Образно говоря, эти люди почувствовали твердую руку и увидели пока еще совсем слабый, но вполне отчетливый лучик света в прежде темном тоннеле. Нет, оставались, естественно, и те, кто категорически не желал идти на сотрудничество с имперской властью, но вот только их беспощадно вырезали – часто в буквальном смысле слова – получившие достаточные полномочия спецслужбы.

А простой народ… да почему, собственно, он должен был поддерживать сепаратистов, если новая власть не только обеспечила ему условия для хорошего, стабильного заработка, но и решительно заявила – и продемонстрировала это на практике! – что всеми силами будет защищать его интересы, чего бы ей это ни стоило? Плюс ко всему прочему были выказаны определенные знаки внимания и уважения к национальным чувствам обитателей Скандии: они получили небольшой, но весьма вкусный «пряник» в виде возможности формирования воинских частей из собственных уроженцев, местного самоуправления и ряда других привилегий, что тоже добавило им положительных эмоций. С тех пор Скандия стала одним из кирпичиков, составляющих прочный фундамент новой Империи…

Кое-какие догадки Антона получили подтверждение. Начальник жандармского следственного отдела был майором Ковригиным лишь для посторонних. На самом деле его звали Фредрик Бремберг. Полковник Фредрик Бремберг. Каланин, узнав об этом, даже слегка взревновал – надо же, одногодки, но он все еще капитан, а этот… «викинг» уже в столь высоких чинах! Но Антон прекрасно понимал, что раз уж Империя сочла Бремберга достойным столь высокого звания, значит, он этого вполне заслуживает. Война быстро отсеивала неспособных к службе, и красоваться пышными чинами, не имея для этого реальных оснований, теперь было практически невозможно. Своего рода парадокс – в мирное время вверх по карьерной лестнице семимильными шагами поднимались одни люди, а в войну им на смену быстро приходили совсем другие – более решительные, смелые, инициативные, с гибким и острым мышлением.

– С делом ознакомились? Ваши соображения? – не стал тянуть кота за хвост Бремберг, жестом предложивший кресло Каланину и сам усевшийся напротив. Антон постарался собраться с мыслями и ответить как можно более четко.

– Чтобы ознакомить вас с моими окончательными выводами, я хотел бы получить кое-какую информацию в придачу к уже имеющейся. Не ошибусь, если предположу, что в кристалле было не все? – Каланин метнул вопросительный взгляд на северянина. Полковник коротко улыбнулся, кивком подтверждая последние слова Антона.

– Вы правы. Я решил, что чем меньше людей будет в курсе происходящего, тем лучше. К тому же, – Бремберг замялся, подбирая правильные слова, – та часть информации, что не предоставлена вашему руководству, как бы это лучше сказать?.. выглядит несколько шокирующе. Впрочем, вы сейчас сами все поймете! – Полковник включил экран настольного голопроектора.

С первых же кадров Каланину натурально поплохело. Нет, он, конечно, и до этого подозревал, что влип в нехорошую историю, но чтобы настолько!

Человек, прикованный силовыми наручниками к широким поручням кресла, напоминающего врачебное, был сильно изуродован. Багрово-черная маска вместо лица, многочисленные ссадины и кровоподтеки на обнаженном до пояса туловище, обширные гематомы – все это однозначно свидетельствовало о том, что к несчастному применили все средства дознания. Но вовсе не это заставило взгрустнуть Антона – наметанным взглядом он сразу же определил, что перед ним не просто какой-то бедолага, сильно прогневивший чем-то жандармов, а офицер ВКС. Точнее, пилот-ас – татуировка в виде крылатого дракона на правом плече наносилась исключительно в подразделениях, приписанных к боевым частям, тем, кто имел на личном счету просто-таки заоблачное количество личных побед. Эти люди составляли элиту ВКС, каждый из них был лично представлен Императору и получил от него не только именное оружие, но и специальный подарок. Их подвиги широко освещались средствами массовой информации, ими восхищались, их боготворили, им завидовали! Представить, что их можно не только арестовать, но и подвергнуть самым жесточайшим пыткам, было просто невозможно! Конечно, за время войны многое изменилось, но не до такой же степени!

Вот теперь Каланин отчетливо понимал, что имел в виду Бремберг, когда говорил о шокирующей информации – просочись хоть малая часть того, что довелось нынче увидеть Антону, наружу, за пределы спецхранилищ жандармского управления, и попади она, к примеру, в руки ушлых журналюг… капитан, даже если бы очень-очень сильно захотел, не смог бы точно спрогнозировать последствия скандала такого уровня. В принципе, могло произойти все, что угодно, вплоть до воинского мятежа. И не помогли бы никакие обвинительные материалы – один из негласных законов, на котором держался порядок в армии и Флоте, гласил, что таких людей можно расстрелять, если они того заслужат и их вина будет точно доказана, но не пытать!

– Кто это? – хрипло спросил Антон внезапно севшим голосом.

– Лейтенант Вихров. Командир эскадрильи истребителей с «Московита».

– Бл…ь!!! – Каланин выругался, будучи не в силах сдержаться, но тут же опомнился. – Прошу меня простить, господин полковник, виноват. Я так понимаю, что подписка о неразглашении уже не освободит от этого дела? – Бремберг отрицательно качнул головой. – Черт! А у меня ведь только недавно сын родился…

– Поздравляю, – равнодушно откликнулся полковник. – Но все же придется нам с вами работать над этим делом вместе. Обратной дороги нет.

Антон угрюмо глянул на него исподлобья. Достаточно темная история уничтожения прославленного крейсера на орбите Лазаруса до сих пор широко обсуждалась в кулуарах почти всех спецслужб Империи. Многие гадали о причинах столь, гм, радикального решения проблемы, ставшей прелюдией к не менее кровавым событиям, но так и не пришли к определенному выводу.

– За что хоть его… так? – мрачно спросил он, кивнув в сторону экрана, на котором два дюжих молодца невозмутимо приглядывали за выгнувшимся дугой от невыносимой боли пилотом, а невысокий старичок в белом халате деловито снимал показания с какого-то прибора, закрепленного на голове арестованного.

– Вообще-то это еще более закрытая информация. – Бремберг потер кончик носа, но прикоснулся к пульту управления. Картинка мигнула, и изображение тотчас сменилось. Теперь на экране неторопливо вращался гигантский шар планеты. Снимали из космоса. Антон моментально узнал Лазарус. В левом верхнем углу экрана бежали ровные шеренги символов. Хоть и с трудом, все же он служил по другому ведомству, но Антон смог уловить их смысл – это были данные с военного компьютера орбитальной крепости, выведенные специально для удобства оператора наблюдения. Повинуясь неслышному приказу, они то и дело изменялись – очевидно, офицер запрашивал различные параметры, нужные ему, и комп послушно отзывался.