Пока она спускалась, аномалия захватила все ее внимание. Оксана больше не видела ни леса, ни луны, ни облаков - взгляд сосредоточился на странном явление впереди. Лепестки тонкие, растут прямо из земли, охватывая светящуюся сердцевину, будто ладонями. Нет, это не ромашка, скорее голубой тюльпан, в чашечке которого притаилась Дюймовочка… Девушка не заметила, как цветок очутился у нее в голове: она видела его и снаружи, и внутри себя, лепестки шевелились в сознании, заволакивая, заполняя его голубым свечением. Оксана шла дальше и уже не понимала, что делает, ее охватило неодолимое желание заглянуть внутрь этого цветка, залезть в него, ведь Дюймовочкой была она сама, а цветок - ее дом, там есть мягкая постель, куда она хочет лечь, заснуть, ведь она устала, день был длинный и тяжелый…

Ноги налились тяжестью, руки перестали слушаться, Оксана хотела потереть глаза - и не смогла. Она просто шагала, захваченная псиизлучением аномалии-симбионта, которая ждала свою жертву, распахнув острые зубцы, - как росянка, растение-хищник, караулящая насекомых. Оксана летела на излучение симбионта, будто насекомое, привлеченное запахом растения, эта аномалия действовала как контролер, но не заставляя что-то делать, а просто лишая жертву воли, и затягивала в себя. А после одна короткая вспышка - и жарка внутри симбионта поглотит человека без остатка.

Кружилась голова, мир качался, плыл в призрачных волнах. Оксана видела только эти голубые лепестки, они были так близко, они выросли до неба и звали, манили к себе. Еще несколько шагов… еще… ноги сами несли вперед, в средоточие голубого тепла, ей осталось пройти всего ничего - когда что-то красное, злое мелькнуло на самой грани зрения, и Оксана сбилась с шага, замерла, удивленная, обиженная.

Ей показалось, что цветок дрогнул, лепестки затрепетали, и аромат их - то есть псиизлучение аномалии, которое девушка воспринимала как запах, - потек куда-то в сторону, словно некто другой завладел вниманием чудо-цветка. Она вскрикнула от возмущения, чувствуя, как реальный мир вторгается в ее убаюканное сознание. Блеклый свет луны резанул глаз, впереди встала черная стена леса, на фоне которого, совсем близко, бушевало сине-голубое пламя. В него вплетались красные нити - они становились с каждой секундой толще, превращаясь в канаты, и хлестали по лепесткам, сбивая голубой огонь. В ушах зашумело, заломило виски, напряжение незримой борьбы отдалось эхом головной боли. Оксана прижала ладони к вискам и вздрогнула, будто проснулась внезапно. Что с ней происходит?! Куда она шла, зачем? Почему стоит здесь, не в силах тронуться с места?

А вокруг кипела настоящая псибитва, и голубые лепестки не казались больше прекрасными и желанными - это были хищные изогнутые зубцы, торчащие из земли, теперь Оксана отчетливо видела их перед собой. Появившиеся откуда-то сбоку красные жгуты росли, охватывая скрежещущие зубья, наматываясь на них. Девушка наконец поняла, что стоит в двух шагах от аномалии, перед растущими из земли зубцами, похожими на кривые янычарские сабли. Между ними плавилась, клокотала готовая вспыхнуть жарка. По ногам побежали мурашки, Оксана покачнулась, взмахнув руками, едва не упала.

С другой стороны аномалии стоял Змееныш - лицо напряжено, глаза закрыты.

Боль в висках стала невыносимой, девушка застонала - и тут аномалия взорвалась. Взметнулся столб пламени, Оксану отбросило на склон. Она упала на спину и закрыла глаза руками, так ярко горел огонь. Тыльную сторону ладоней опалило, девушка вскрикнула, но пламя вдруг съежилось. Зубцы вокруг него с громким треском ломались, падая внутрь. Аномалия схлопнулась, будто пасть, рыхлая жирная земля с чмоканьем втянула обломки зубцов - и через мгновение возле лесной опушки остался лишь круг обугленной земли, окруженный каймой сгоревшей травы.

Змееныш, открыв глаза, стоял не шевелясь. По смуглому лбу его текли капли пота. Стряхнув их, он направился к склону, перепрыгнув через место, где была аномалия, встал над девушкой и помог ей подняться.

- Это ты? Зачем ты здесь? - спроста Оксана, опираясь на его плечо. Глупый вопрос, но другой ей не пришел в голову. Она и так понимала, почему он здесь, ведь девушка видела его взгляд там, в лагере, и теперь ожидала, что этот странный обитатель Зоны начнет выдумывать что-то, как поступил бы на его месте любой знакомый ей городской парень…

Но Змееныш был чужд условностей.

- Я шел за вами, - сказал он. - Хотел еще раз увидеть тебя.

Развалившись в кресле, Слон раздавал приказания.

- После завтрака полковник Рябой приедет, встретишь, как обычно. Передай Деляге, чтоб его группа готовилась выйти, если Рябой чего расскажет. - Большой Хозяин задумчиво постучал толстыми пальцами по столу и добавил ни к селу ни к городу: - А лето теплое.

Стоящий перед ним Заточка удивленно поднял глаза. Слон крутил в руках глиняную статуэтку.

- Что-то у тебя уставший вид, - не глядя на помощника, сказал он.

Заточка и впрямь выглядел невыспавшимся: круги под глазами, веки набрякли, уголки рта опустились.

- Да все нормально, хозяин, - пробормотал порученец.

Сквозь жатюзи пробивался тусклый утренний свет. Слон тяжело поднялся, обошел стол, тумбу которого после взрыва шрапнели заменили - пришлось вызывать мастера из-за Периметра, - встал рядом с Заточкой. Порученец переступил с ноги на ногу, не понимая, что на босса нашло.

- Сколько мы вместе, Заточка? - спросил Слон. - А? - Тот моргнул. - Да уж… э… восемнадцать лет. А чего? Случилось чего? Чёт я не понимаю, о чем ты…

- Думаешь, хозяин дочку верному товарищу пожалел?

- Чё?! - поразился Заточка. - Да я… Да ты что!

- Она большего достойна, - медленно проговорил Слон. - Ну, скажи, так ведь?

- Достойна. - Заточка опустил глаза.

Слон постоял, глядя на помощника, тяжело ступая, вернулся на место, сел - кресло заскрипело под его весом.

- А так, смотри вот, успокоилась. - Он опять постучал по столу. - Спит хорошо, кушает - Варвара не нахвалится, в Зону больше не рвется…

- Это-то и странно, - пробормотал Заточка почти про себя.

- Что? - нахмурился Слон.

- Не, это я так… Так о чем ты?

Слон откинулся на спинку кресла, положил руки на подлокотники.

- Я так просто… радуюсь. Выросла девка.

Заточка пожал плечами. За последние дни он осунулся, черты лица заострились, порученец стал похож на хорька - изголодавшегося, опечаленного и злого хорька. Несильно похлопав себя по груди, с которой лишь недавно убрали бинты, он сказал:

- Так я пойду?

- Эх, не понимаешь ты ничего. - Слон махнул рукой.

- Чего тут понимать? - Заточка криво улыбнулся. - Оксане Ивановне хорошо, уезжать она не торопится…

- На что это ты намекаешь? Думаешь, у нее тут кто-то есть? Присмотрела кого? Когда успела? Говори! - Слон наклонился вперед, в глазах отразилась тревога.