Бургундия

1737 год

Я прочла необычное письмо Гортензии, потом вновь перечитала его. Я качаю головой и поджимаю губы от такой глупости. Как будто это Луиза вываляла наше имя в грязи – наша матушка еще при жизни преуспела в этом, а наш батюшка до сих пор продолжает эту замечательную традицию. И с каких пор наличие в семье королевской любовницы мешало удачному браку? Держу пари, я уже была бы герцогиней, если бы об этом стало известно до моего замужества с ЖБ. И я бы удвоила ставки, предположив, что Гортензия сделает великолепную партию только потому, что об этой связи стало известно, а не вопреки этому.

Так, так, так… Кто бы мог подумать? Скромница Луиза?

Повезло ей. Разве не сказано в Библии о кротких, которые наследуют землю?[10]

У меня руки так и чешутся написать Луизе, но я много лет ей не писала и не знаю, что сказать. У нее такая интересная жизнь, она в центре событий, а я застряла в этой Бургундии, где никогда ничего не происходит. Но вместо того, чтобы написать Луизе, я пишу супругу и делюсь с ним новостями, прошу его передать привет моей сестре, когда он в следующий раз окажется при дворе, и выяснить, сможем ли мы от этого что-то выиграть.

Хотелось бы мне самой быть в Версале теперь, когда Луиза является официальной фавориткой короля? Даже не знаю. Сложно представить. Мягкая, симпатичная крошка Луиза, никогда ни с кем не хотевшая ссориться и всегда искавшая покоя и удовольствия. Она на семь лет старше меня. В детстве эта разница огромна, но я, если честно, никогда не относилась к ней как к старшей сестре. Она всегда была такой… вежливой. Скучной. Иногда я вообще забывала о ее присутствии. Помню, как она грезила над наброском портрета своего ужасного мужа и вздыхала от воображаемой любви.

А теперь она любовница короля Франции.

Если бы я отправилась в Версаль, мне пришлось бы кланяться ей, относиться к ней с почтением. Это было бы странно. Все очень-очень странно. Конечно же, у короля есть из кого выбрать, но выбрать именно ее… Ну, я не знаю всей истории. Я ничего не знаю о Людовике, за исключением того, что он король. И этим все сказано, поскольку нет ничего, что было бы недоступно королю Франции или что он не мог бы себе позволить.

Интересно, сколько это еще продлится? Я не могу себе представить, что мужчина, в особенности такой изысканный и жизнелюбивый, каким наверняка является король, так долго находит утешение с милой, но недалекой Луизой.

Но с другой стороны, как я уже говорила, мужчины в основной своей массе – глупцы.

Здесь жизнь продолжает тянуться своим чередом; в деревне она подчинена смене времен года: несколько визитов к знакомым, интересные интерлюдии с ЖБ, когда он наведывается (в последний раз в результате несчастного случая в спальне он потянул руку), и работа в теплице с растениями вместе с Гарньером. Нам удалось вырастить ваниль душистую, но результат не оправдал наших ожиданий: первые плоды оказались сухими и маленькими.

– Нужно больше поливать, – предположил Гарньер. – И, возможно, добавить молока. Остальные пряные травы растут хорошо, и я с радостью ем то, что мы вырастили. Рыба, приправленная куркумой и имбирем, тушенная в сметане, – очень вкусное блюдо, особенно холодным зимним днем.

Я продолжаю проводить много времени за чтением, заказываю новые книги, из которых постепенно собираю свою библиотеку, хотя прочла отнюдь не все, что имелось в замке. Сейчас я читаю все двенадцать томов «1001 ночи». После обеда я просто глотаю великолепие и страсть Персии, полностью затерявшись в горячих арабских песках, возвращаясь к реальности только в конце дня, недоуменно моргая и с отчаянием обнаруживая, что сижу в этом замке в Бургундии, а не в благословенных песках пустыни. Если бы я была Шахерезадой… какую историю я бы рассказала, чтобы протянуть хотя бы одну ночь?

Версаль

1738 год

Теперь при дворе все стараются оказаться рядом со мной, в экипаже и за столом меня усаживают на почетное место. В Версале масса людей, но сейчас, когда стало известно, что у короля есть любовница, все верят, что грядут большие перемены, и уверены, что получат выгоду от дружбы со мной. Происходящее вокруг меня несколько ошеломляет: неужели за утренним туалетом я непременно должна принимать испанского посла?

Раньше люди проявляли ко мне безразличие, но теперь они ведут себя либо с неприкрытой враждебностью, либо чрезмерно учтиво. Во мне растет чувство протеста, порой хочется крикнуть, что я та же, что и была, что я ничуть не изменилась! Но какой в этом смысл? Никто и слушать не станет. Дни и ночи наполнены людьми, которые хотят от меня каких-то услуг и одолжений. А когда я отказываю, они обдают меня холодом, и теперь у меня больше врагов, чем пальцев на руках, хотя раньше не было ни одного.

Год этот выдался печальным. Оказалось, что муж мой – масон и его на время заточили в Бастилию. Наверное, я должна была бы за него заступиться, но я не могу доставлять Людовику еще больше неприятностей, чем у него уже есть, а он люто ненавидит подобные скандалы. А хуже всего, что мой отец все-таки перешел границу: он оскорбил кредиторов короля, что недопустимо, поскольку это все равно что оскорбить самого короля. Людовику пришлось отослать отца в Кан; это звучит как «на край света», хотя он уверяет меня, что отец до сих пор во Франции. Искренне надеюсь, что там тоже есть хорошие актрисы, которые талантливо умеют играть роль нянек.

Однако более всего меня тревожит то, что мой любимый мужчина теперь задает вопросы о нашем союзе Господу. И это после пяти лет, проведенных вместе! Господь, я думаю, показал бы свое неудовольствие к этому часу, если бы осуждал нашу связь. Мелкие перебранки вползают туда, где ранее царила гармония: ничего не значащее расхождение во мнениях насчет еды или карт, разногласия по поводу того, кого позвать на следующую охоту. Позже он всегда извиняется, винит во всем луну, оправдывается, что ему стало скучно жить.

Скучно. Как же я ненавижу это слово! Слова Шаролэ застряли у меня в голове и звучат, не переставая: «Как только люди узнают о вас с королем, он тут же заскучает».

После стольких отказов со стороны королевы Людовик заявил, что его младшая дочь не мадам Седьмая, а на самом деле мадам Последняя. С тех пор он не посещал супружеское ложе, но и ко мне в спальню тоже не так часто заглядывает, как раньше. Отношение ко мне со стороны королевы нисколько не изменилось: она всегда мило улыбается мне, никогда не жалуется, но теперь я чувствую себя просто отвратительно, когда приходится ей прислуживать. Ужасно боюсь ее разочаровать.