этом участке фронта, а если удастся, то и какими путями будет происходить концентрация сил, перемещение дивизий, корпусов и армий…

– Это очень хорошо. Артур, не мне тебя учить, но прошу, будь осторожен. – Олег шумно вздохнул и, глядя в усыпанное звездами небо, произнес: – Словно и нет войны. Тихо-то как… – помолчав, спросил: – Как будем видеться?

– Редко, а лучше общаться через кого-то… Берлин не Львов. Здесь гестапо работает на совесть. Отслеживают каждого вновь прибывшего человека.

– Моя группа на подходе. Потому пока связываться будем напрямую…

– Группа – это те лихие ребята, что были с тобой во Львове? – не без интереса спросил Артур.

– Они. Ты хорошо запомнил их лица?

Артур кивнул.

– Так как и когда? – Олег вернул в нужное русло разговор.

– Завтра по всей Германии будет объявлен трехдневный национальный траур в связи со сдачей сталинградской группировки. Потери ошеломляюшие. Свыше 400 тысяч немцев, а еще венгры, итальянцы, румыны… всего же более миллиона убитыми. Сдались в плен 24 генерала, 2500 офицеров, 91 тысяча солдат и генерал-фельдмаршал Паулюс, всего-то только два дня и покомандовал в этом звании… Эти цифры пока еще известны только нашему аналитическому отделу. Я думаю, даже Гитлеру еще не доложили. Так что, пока будет идти траур, от встреч воздержимся. А через три дня я приду в тот ресторан, где мы встретились, скажем, часов в 19:00. К тому времени, я думаю, дядюшка уже устроит твое пребывание в Берлине. До встречи.

Пожимая руку, Артур, улыбнувшись, спросил:

– Ты к вдовушке? А сколько вдове лет, если не секрет?

– Тридцати еще нет. Но я уточню и сообщу, – рассмеялся Олег. – Еще раз спасибо за ужин. А знаешь, барон с баронессой приятные люди. Я рад, что у тебя такие родственники.

II. Карл Фишман

1

Федор, обладая цепкой памятью, очень скоро изучил родственные связи семейства Фишман, особенно немецкую ветвь. Его мнимая сестра Кристина, как и он сам, были детьми крупного португальского промышленника Фридриха Фишмана, выехавшего из Германии еще в Первую мировую войну. Обосновавшись в Лиссабоне, со временем Фридрих Фишман подмял под себя мелкие мастерские по переработке пробки, а позже переключился на добычу медной руды. Но вскоре понял, сколь затратно производство меди, стал скупать уже готовые медные чушки и перепродавать их в Европу. В конце тридцатых годов перетянул из Германии в Лиссабон своего младшего брата Артура, который после смерти Фридриха встал во главе семейного дела. Жена Фридриха, Мария, имела в Берлине большой дом, в который переехала с детьми в 1939 году, сразу после смерти мужа. Через год она ушла в мир иной, оставив Кристине и Карлу солидное наследство и в Германии, и в Португалии.

Федора решено было переправить в Берлин через Львов, а далее Варшаву и Берлин, где лейтенант Иоганн Шварц бесследно растворится, а появится Карл Фишман.

До Варшавы Федор добрался без особых сложностей, уверенно предъявляя изготовленные специалистами разведывательного управления документы.

Впервые Федор ехал в мягком вагоне пассажирского поезда Варшава – Берлин. В мягком – не потому, что ему так захотелось, а потому что билетов в купейный не было. Соседом оказался говорливый офицер люфтваффе обер-лейтенант Шульц Крисман, летавший на «Фокке-Вульфах-109», на груди которого поблескивал Железный крест. Как он тут же пояснил, свою награду заслужил во Франции, сбив над Ла-Маншем два английских истребителя, а награду получил только вчера. По сему поводу получил неделю отпуска и едет в Берлин похвастать Железным крестом перед родными.

– А у тебя девушка есть? – спросил он неожиданно у Федора.

Тот лишь пожал плечами.

– А меня ждет невеста. Хильда. Вот рада-то будет. Я еду, не успев никого предупредить… Даже родители не знают. А ты чего в Берлин?

– Так, в командировку…

– Повезло. Сам не из Берлина?

– Нет.

– А я родился в Берлине, вырос, через гитлерюгенд поступил в летную школу. Летаю, сбиваю… – в который раз он с любовью пригладил Железный крест, – получаю награды. Правда, в последнее время полетов немного. Прикрываем Варшаву. Но поговаривают, что скоро перебросят на юго-восток, на сталинградское направление. Там много наших самолетов русские сбили, да и захватили немало… Смешно сказать – авиация оказалась без топлива…

– Но это временные трудности…

– Да, да, – подхватил Шульц. – Мы этим русским еще покажем! А знаешь, пойдем в ресторан, пропустим по стаканчику за знакомство.

– Я бы с удовольствием… Но мне бы отоспаться. Ночь до того не спал, да и в Берлине вряд ли поспать придется. Мне на все про все сутки и обратно… Извини, – раздеваясь, произнес Федор. – Как-нибудь в другой раз.

– А я схожу. Не могу сидеть на месте. Наверное, и не засну сегодня…

Застегнувшись на все крючки и пуговицы, Шульц Крисман вышел из купе.

«Наконец-то, – облегченно вздохнул Федор. – Еще час… и я бы его прибил. Говорит и говорит… Как он только не устает?»

Федор укрылся одеялом и смежил веки.

Времени на подготовку было мало. Он даже толком не изучил Лиссабон и лишь несколько фраз заучил по-французски и испански. Так, на всякий случай. Берлин знал тоже не очень, а ведь в нем предстояло жить. Сколько? Никто не мог бы ответить на этот вопрос. И что особенно настораживало Федора – задание было каким-то расплывчатым… Прибыть в Берлин, устроиться в доме Кристины Фишман, встретиться с женой Гельмута Шранка Гертрудой, ждать прибытия Сергея…

«А дальше что? – укрывшись с головой одеялом и отвернувшись к стене, размышлял Федор. – Почему полковник Воскресенский не конкретизировал задачу? Не доверяет? Вряд ли… Не отправлял бы в Германию… Тогда что? Побоялся, что если я где-то проколюсь и меня схватит гестапо, то не выдержу пыток? Так я не дамся! Уже решил для себя! И Олег… Где он? Воскресенский сказал, что в Германии, а где? В Берлине?..» Терзаясь мыслями, Федор уснул, да так крепко, что даже не проснулся из-за шумно возвратившегося соседа по купе Шульца Крисмана.

Утром вежливый и услужливый проводник вагона, постучав в двери, сообщил,