За это время вспоминаем про чеснок и перчик чили. Вынимаем из перчика семена и мелко рубим вместе с чесноком. Чеснока берем половину. Не трите глаза и хорошо вымойте после этой операции руки, иначе придется вспомнить все фигуры гопака.

Вмешиваем эту красоту в сметану, чуть солим. Соус для перцев готов.

Два оставшихся зубчика чеснока рубим мелко и, когда перцы готовы, открываем крышку, распределяем его по поверхности, крышку возвращаем взад на кастрюлю и ждем минут пятнадцать. Пусть чуть настоится.

Не звоните представителям семейства на мобильный в соседнюю комнату, не кричите громко, а просто откройте крышку. Реакция последует незамедлительно!

Выложите перцы в глубокое блюдо, не забудьте про подливку и соус к ним. Это сочетание так же незабываемо, как предложение руки и сердца на Эйфелевой башне.

О ПРИВОЗЕ, ЛЮБВИ К ИСКУССТВУ И ЕДЕ

Мне повезло и фортануло по-взрослому, я считаю. Провести все детство в Одессе, воспитываться самой понимающей, всепрощающей, современной, обожающей меня Бабулей, при этом еще чувствовать заботу и нежность ее близких подруг – это ли не счастье, согласитесь.

В этот период моей жизни у нас с Бабулей были установлены правила и ритуалы, которым мы следовали неукоснительно. Одним из не очень главных, но любимых был ежевечерний променад по центру города, но ближе к морю. Сей моцион назывался никак не иначе, как «подышать йодом». Таким образом собравшись вчетвером и приодевшись в стиле «выйти в люди», наша банда покидала родные пенаты и шла на пару часов в неизвестность. Сарочка очень боялась нападения со стороны противоположного пола в нетрезвом виде. Она описывала ужасные сцены, случившиеся с ее «вымышленными» подругами, крутила головой и доказывала, что этим самым развивает боковое зрение. Мы втроем понимали, что Сарочка ждет не дождется этого самого маньяка, чтоб полюбить и отдаться страстям. Марина, будучи бывшей куртизанкой высокого полета, видевшая нагишом все делегации стран, борющихся за коммунизм, и сопровождающих их представителей обкома и горкома, жалела подругу и подыгрывала вместе с Бабулей.

Одесса – невероятно удивительный город. Здесь есть Французский бульвар и Оперный театр, в который в те времена коренные жители города не могли попасть. Все билеты распределялись элите города и иностранцам в кассе гостиницы «Красная».

Бабуля, любящая классическую музыку и гордящаяся этим памятником архитектуры, не могла пережить такую несправедливость. Когда к соседям приезжали родственники, она спрашивала: «Ви видели наш Оперный театр?» И не дав ответить гостям, продолжала: «Ну, так ви не хотите туда сходить. Сопрано визжит, тенор блеет. Это ж тошнота на мое ухо! Оно вам надо?!»

А еще у меня сложилось впечатление, что одесситы просто зациклены на фонтанах, как будто были тяжелые времена, связанные с отсутствием воды и засухой. Эта дикая страсть оказала влияние и на названия улиц: Большая Фонтанка, Большой Фонтан, Фонтанская дорога и аж 16 станций Фонтана. Лично я с Бабулей провела последние ее годы в Одессе рядом с 13-й станцией, и поверьте, фонтаном там не пахло и не пахнет до сих пор.

В начале моего переселения к Бабуле она и ее подруженции были озабочены моим обучением и своевременным развитием талантов. Жить в Одессе и не учить ребенка музыке – это же преступление. Преступление это казалось еще и катастрофичным, потому что моя сестра родилась с отменным слухом и талантом к музицированию. Она блестяще окончила музыкальную школу, затем училище и с успехом, а главное, «без блата» поступила в Институт имени Гнесиных, окончила его с красным дипломом и впоследствии также аспирантуру. Я же не страдала желанием повторить сей успех, и все, что касалось занятий музыкой, мне было глубоко по барабану. Мнения мои и Бабули с Мамой разделились, я была в срочном порядке доставлена на прослушивание. К моему глубокому сожалению, слух мой оказался сестринским и занятий с преподавателем по фортепиано мне было не избежать. Выдержав неделю, и преподавательница, и я решили расстаться по-хорошему. Увидев всю грусть еврейского народа на лице Бабули, я решила сделать «легкий финт» и заявила, что хочу играть на скрипке. Выдохнув, Бабуля отвела меня к другой несчастной. Мне выдали маленькую скрипку и смычок. Через неделю дома я выполняла команду «на плееее-чо» и скребла смычком что есть мочи. Еще через неделю я сжалилась над Бабулей, Сарой, Мариной и всеми соседями двора. На этом мое посвящение в искусство закончилось.

Главным же ритуалом было посещение Привоза раз в неделю. Подходя к заветным воротам гастрономического рая, мы здоровались с ярко одетыми дамами пышных форм с табличками на груди «Сдам комнату в историческом центре». Затем первый круг обхода мясного и рыбного павильона. Он назывался «прицениться», и лишь на втором круге начиналось таинство диалогов Бабули и продавцов с последующей операцией «закупиться».

На Привозе не задают вопрос «Сколько стоит?», здесь надо говорить: «И почём?» или «И шо оно сегодня говорит?».

Помню, как Бабуля стала постоянной покупательницей у колоритной дамы, голосившей на весь павильон: «У меня два диплома. Я учительница. Не дайте умереть моей профессии. Купите этот творог!» Когда мы подходили ближе к ее прилавку, она нежно обращалась к нам и спрашивала: «Чего сегодня хотят мои девочки? Фира! Иди к Алику во второй ряд, там свежее мясо. Скажешь, шо от меня. Все будет в лучшем виде». Купив брынзу, мы спешно бежали к Алику, пока не разобрали. Сказав пароль, получали прекрасный кусок телятины с сахарной косточкой для борща и были счастливы до жопы. Переместившись в рыбный павильон, приценивались к бычкам, и камбале, и тюльке. У некоторых продавцов перед весами стояла табличка с надписью, накорябанной на картоне карандашом: «За свой вес отвечаю». Если же на ценнике была сделана ошибка в написании рыбной породы, Бабуля пыталась исправить, на что ей отвечали: «Как привезли, так и торгуем». Затем мы переходили на фрукты-овощи-зелень. Дав добро на килограмм черешни и наблюдая за завесом, Бабуля качала головой: «Не нравится мне этот килограммчик!» В ответ получала тираду: «Да ж боже мой! Дама! Добавлю вам еще! Вот берите! Мое доброе сердце работает мне в убыток! И шо я здесь вообще стою?!»

Сделав базар, мы возвращались домой и с особой нежностью выкладывали все закупки. К этому времени подтягивались Сара с Мариной, объявлялся официальный перекур, подруги дымили и все вместе шумно обсуждали последние новости.

– Ты знаешь, Фирочка! Мы сейчас с Мариной встретили Аду из дома напротив. Так она спросила, надо ли в тарталетки перед черной икрой класть масло! Ну не сволочь, ты скажи?