про тебя говорят, что ты самая обычная.

— Тогда что у неё за мякина в голове? — спросила бабушка и покосилась на меня.

Ну ничего себе! А я-то думала, мы с бабушкой поладили.

— Мякина? — удивилась мама.

— В голове, — уточнила бабушка. — Неужели ребёнок верит в бородатых троллей, которые ходят по земле и распихивают подарки в обувь, оставленную без присмотра? Ты не думаешь, что этому явлению уже слишком много лет, чтобы верить в такую чепуху?

Ну вот. Дела плохи. Уже прошло несколько месяцев с тех пор, как бабушка перестала называть меня явлением.

Я уже начала привыкать к тому, что у меня есть бабушка, и теперь мне стало очень обидно.

Мама всё ещё до одури боялась бабушку, несмотря на все сыгранные в «Ром и кости» партии. Она снова нервно засмеялась.

— Да нет, она во всё это не верит. Я хочу сказать… Это просто наша маленькая забавная традиция.

— Традиции с Большой земли, — прошипела бабушка. — Если я захочу дать ребёнку шоколадный кекс, я сделаю это сама лично и обойдусь без всяких небылиц о бородатых обезьянах.

— Бабушка, ты хочешь сказать, что…

— Подарки в башмаки у нас класть строго запрещено, — оборвала меня бабушка. — А если кто-то поддержит этот дурацкий обычай (расскажет о нём остальным или сам примет участие в этой глупости), то его приведут на собрание и это повлечёт за собой последствия.

И бабушка снова принялась валять шерсть.

* * *

Худшим во время адвента стало общее напряжение. Кто-то в Высотке всем желал зла. Нет, притащить коровью лепёшку в коридор или украсть ложки из кухни — непохоже это на невинные проделки. А история с рождественским сундуком? Кто-то сделал это нарочно, для того чтобы люди почувствовали себя несчастными.

Все это прекрасно понимали. И теперь стали запирать на замок те двери, которые раньше оставляли открытыми.

* * *

Настроение у меня не улучшилось, когда, наконец, наступило двадцать третье декабря — День святого Торлака[10]. Не в последнюю очередь потому, что у меня были припасены довольно-таки паршивые подарки. Я ведь не могла обойти магазины перед Рождеством, как раньше. А Ворон сказал, что подарки на Рождество тут обычно заказывают с последним паромом.

Какие же они предусмотрительные, эти островитяне! Всё, что мне оставалось, — это что-нибудь смастерить своими руками. Банку из-под варенья я превратила в подсвечник для мамы. Инго получит в подарок носок. Один носок. Быть может, я успею связать второй как раз ко дню рождения брата. Бабушке я смастерила ожерелье из пробок. Определённо, на этом острове кто-то слишком много пил из бутылок с пробковыми крышками. А Ворону я подарю свой рассказ, который сочинила на уроке.

Честно говоря, было немного любопытно, что же подарят мне. Не думаю, что мои родители догадались привезти с собой подарки к Рождеству. А посылка от бабушки, конечно же, ждала нас на почте. Она, должно быть, отправила подарок на Большую землю с последним паромом. Бабушка тогда не знала, что мы появимся на острове и поселимся в Высотке.

В библиотеке за неделю до Рождества началось столпотворение. Тут была странная традиция выбирать книги и упаковывать их как рождественские подарки. После праздников, конечно же, «подарок» нужно было вернуть в библиотеку. Когда я в первый раз удивилась этому обычаю, бабушка фыркнула:

— Мы не дарим бумагу, ребёнок, мы дарим историю. И когда ты отнесёшь книгу в библиотеку, история всё равно останется с тобой.

* * *

Все дни перед Рождеством бушевал ураган. Он не прекращался.

А вечером в День святого Торлака свет стал мигать так, будто взбесился. Я открыла дверь и выглянула в коридор. И увидела Барда, Уборщика мусора.

— Что происходит? — спросила я.

— Шесть раз мигнуло, затем ещё два раза после перерыва. Ты не читала правила жизни в Высотке, девочка? Это значит, что на крыше авария и взрослые, которые весят больше восьмидесяти килограмм, обязаны предложить свою помощь.

— А почему только те, кто тяжелее восьмидесяти килограмм?

— Иначе их унесёт ветром с крыши, — крикнул Бард и побежал к лестнице.

Папа с мамой отправились на крышу, чтобы спасать солнечную батарею. С погодой творилось что-то сверхъестественное. Янсина сказала, что в прежние годы тут не бывало таких штормов. Всё это как-то было связано с изменением климата.

До жизни на острове мы проводили День святого Торлака в городе. Пили какао в кафе, смотрели на сверкающие огоньки и заглядывали в магазины. А теперь мои родители чинили солнечную батарею, рискуя жизнью, чтобы в доме были свет и вода.

Мы никогда прежде так бережно не относились к тому, что давала нам природа, и сейчас мне казалось, что она наказывает нас за это.

Как же я была рада, когда вернулись родители, замёрзшие, но довольные. Им удалось спасти солнечную батарею, которую ветер чуть не снёс с крыши.

* * *

Наступило оно. Рождество. Не такое, как дома. Дома в это время мы бы вовсю наряжались, водили хороводы, а мама играла бы рождественские песни до шести утра. Стол ломился бы от еды. Какой конкретно — я не помню, потому что в то время я думала о подарках. И, конечно же, были бы сами подарки.

Но тут было всё по-другому. Я спросила папу, встретим ли мы Рождество с бабушкой.

— Да, конечно. И не только с бабушкой — со всеми остальными.

— Ты хочешь сказать, что это будет обычный вечер в столовой?

— Да нет, — сказал папа. — Это будет праздничный вечер в столовой.

Оказывается, тут существовала собственная традиция встречать Рождество. Вечером мы, как и остальные жители Высотки, сидели в своей квартирке и ждали начала ужина. И вот в шесть часов на лестницах по обе стороны дома прозвенели колокольчики и тут же распахнулись двери всех квартир. Жители выстроились в ряд и медленно направились к столовой, напевая хором рождественские песни. Отовсюду доносилось всё больше и больше голосов, и, когда мы пришли в столовую, там уже горели сто свечей. Кажется, все огнетушители Высотки были тут же наготове.

* * *

В столовой стоял изумительный запах — Магнеа приготовила бараний окорок на всех.

На столе стояли большие тарелки с фигурным печеньем, которое мы сами испекли во время последнего дежурства на кухне, и мне вдруг показалось, что это было самое праздничное зрелище из всего, что я когда-либо видела.

Даже бабушка улыбалась.

Инго взобрался со своим телефоном на кухонную стремянку Магнеа и теперь снимал на видео всё происходящее.

Самое удивительное, улыбался и папа. Только сейчас я задумалась о том, как же давно не видела улыбку на его лице.

Наш Финн-Продавщица