приятного тембра. Он знает, что его охотно слушают. Кроме того, он или по работе или по крайней мере частным образом часто имеет дело с людьми искусства.

— Но это-то вы откуда знаете?

— Отсюда.

Ира сунула фломастер Херцбергу в руку, вернулась к письменному столу и снова открыла файл с кадрами видеонаблюдения. Оказавшись на месте, она постучала указательным пальцем по монитору.

— Парик, фальшивые зубы, спортивные штаны, пивной живот, костыли. Этот человек замечательно замаскировался. А посмотрите, как он двигается.

Она сдвинула мышь, и последние кадры видео показали террориста, который медленно шаркал по лестничной площадке.

— Играет он великолепно. Не переигрывая, как это мог бы сделать дилетант, изображая человека с нарушениями двигательной системы. Смотрите, как осторожно он ставит свою больную ногу. Либо он сам актер или гример, либо, что вероятнее, имеет контакты со сценой, возможно, кто-то давал ему уроки.

— А вам не кажется, что это несколько притянуто за уши? — Херцберг с сомнением взглянул на нее.

— Не забывайте о самой акции. Захват заложников был проведен почти в масштабах операции Генерального штаба. А идея с Casch Call также свидетельствует о творческих способностях явно выше среднего.

— Прекрасно. А есть еще что-нибудь, что вам удалось извлечь из видеосъемки?

— Массу всего. Однако мне не хочется тратить драгоценное время на пустую болтовню. Поэтому скажу быстро самое важное: террорист знаком с кем-то с этой радиостанции.

Херцберг открыл рот, но его слова от удивления прозвучали с некоторой задержкой:

— И как же вам это снова удалось выяснить?

— Ну прикиньте-ка сами. Почему этот человек переоделся? Зачем лишние труды?

— Чтобы остаться неузнанным.

— Хорошо. Неузнанным. Но кем?

— Вы думаете…

— Правильно. Камеры видеонаблюдения подтверждают, что он переоделся только в лифте. Итак, лицо, которое не должно было его узнать, возможно, сидит на приеме. Это не должно быть связано ни с кем здесь, на передаче. Верно?

— Удивительно, — признал Херцберг. — Но почему же он не переоделся прежде, чем войти в здание МСВ? Зачем вся эта суета в лифте? Он же запросто мог переодеться у себя дома.

— Это первые разумные вопросы, которые вы задали сегодня утром. И на них есть очень простой ответ: потому что наш мужчина не только, человек творческий, но и умеет хорошо планировать. Взгляните сюда.

Тремя кликами мыши Ира отмотала запись видеонаблюдения назад и запустила ее с начала, с кадров, сделанных в семь часов утра.

— Все остальные гости студии, за исключением водителя UPS, были проведены на студию до террориста. И почти все должны были предъявлять свои сумки. — Ира повернулась к Херцбергу удостовериться, действительно ли он внимательно ее слушает. — Наш друг, напротив, прибыл в семь двадцать четыре с чемоданчиком и выглядел как типичный юрист. Он проскочил без труда. Никаких сомнений: он стремился произвести серьезное впечатление. Если бы он уже облачился в свой пролетарский наряд, то ему пришлось бы приготовиться к тому, чтобы взлететь на воздух, если чересчур усердный охранник обыщет его. Он не хотел идти на риск.

— Все это какие-то нехорошие новости, — сказал Херцберг и снова сел напротив Иры.

— Вовсе нет. Ведь они сообщают нам кое-что не только о преступнике, но и о дальнейшем ходе его действий: террорист умен, действует творчески и ничего не пускает на самотек, что доказал эпизод с вентиляционной шахтой. За всеми этими действиями скрывается метод. Даже за тем, как он казнит своих заложников. И, возможно, это самое примечательное в нем. Ведь то, что он систематически убивает, до крайности необычно, как все мы знаем.

Херцберг молча кивнул, и Ира была рада, что ей по крайней мере не придется разъяснять ему это основное правило. Жертвы являются лучшей страховкой для террориста. Пока заложники еще живы, они защищают его от нападения и ими можно купить себе путь к свободе. Поэтому вопреки расхожему мнению, питаемому детективными сериалами, при захвате заложников дело редко доходит до смертельного исхода. Мертвый заложник для преступника бесполезен.

— Мы не должны позволить себе уклониться от игры, — продолжала Ира. — На первый взгляд, вероятно, это кажется действиями душевнобольного, но для этого все слишком уж хорошо спланировано. Возможно, здесь речь идет о политически мотивированном расчете. Это могло бы объяснить выбор радиостанции. Террористы охотно используют в своих целях средства массовой информации. Но против этого говорит то, он не выставил своих требований сразу же. Освобождение узников, обмен на заложников, отвод войск из районов кризиса… Экстремисты обычно сразу же говорят, чего они хотят, и выставляют ультиматум. И как бы мы все это ни вертели и ни крутили, есть только один-единственный факт, который мы знаем определенно.

— И что же это?

— Он будет убивать и дальше, до тех пор, пока не достигнет своей цели. Какова бы она ни была.

— Это означит, что вы правы?

В близко поставленных глазах Херцберга за неуверенностью впервые блеснул страх. Ире мимоходом пришло в голову, что наверняка есть женщины, которых впечатляет его многозначительное кривляние. Но она-то к ним явно не относилась.

— Так, значит, мы ничего не можем сделать? — продолжал он спрашивать.

Зазвонил телефон на зарядной станции между обоими компьютерами — Иры и Херцберга. Игорь переключил сюда главный телефон студии.

— Почему же, — сказала Ира и положила руку на трубку. — Мы должны побольше разузнать об этом человеке. И о его акции.

Она указала на открытый вордовский документ перед собой с заголовком «Террорист».

Звонок прозвучал вторично. Это был высокий звук, почти такой же, как у мобильника или дешевого радиобудильника.

— Мы знаем, что ему нужно внимание. Но почему? Почему сегодня? Почему здесь, на радиостанции?

Телефон прозвенел в третий раз.

— Нам нужен его мотив. — Ира произнесла это еще раз. — Его мотив! — повторила она тихо. А потом подняла трубку.

2

— Алло, я — Ира Замин, ваш собеседник на сегодня. Будьте любезны, с кем я говорю?

— Хорошо, очень хорошо.

Ира включила громкую связь, чтобы все в офисе могли слышать звучный голос террориста. Но, кроме этого, она еще держала беспроводной телефон у левого уха, чтобы лучше понимать этого человека. Даже несмотря на легкие искажения, его баритон звучал неподобающе приятно.

— Вы уже озвучили Херцбергу, на кого я похож в профиль?

Ира подняла голову и посмотрела сквозь стеклянную стену бюро в сторону студийного комплекса. Поскольку противопожарные жалюзи в А-студии все еще были опущены, она не могла определить, что происходит в нескольких метрах от них, в недрах радиостанции.

И в соседнем помещении. Под мойкой.

Со своего места она видела лишь передние места сотрудников службы новостей и сервиса. Обычно