Фигура у моих ног беззвучно дернулась — и все замерло.

Вдалеке показалось бледное пятно света. Фуникулер приближался к выходу на поверхность. Пятно было смутным, день выдался дождливый, и горы были окутаны густым туманом, скрывавшим окрестный пейзаж. Слабый свет разлился по кабинке и наконец высветил дальний ее угол, где лежало тело.

Если что-то в этой жизни еще могло меня удивить, то, пожалуй, только вот это. Я невольно вскрикнул и обернулся к Карсу. Мой напарник был поражен не меньше моего — я первый раз видел его в таком волнении. Он дрожал мелкой дрожью, цельные роговые пластины, заменявшие кадарам зубы, дробно стучали. Я схватил его за плечо и встряхнул.

— Приди в себя! Это он напал на нас! Это не твоя вина.

— Какая разница, Олаф, — наконец выговорил он. — Я убил кадара. Убил своего.

* * *

Было это тридцать лет назад. Как-то вечером мне позвонил мой старый друг — полковник Остапенко и сказал, что у него есть ко мне одно дело. Я очень обрадовался — полгода назад распустили контингент миротворческих сил ООН на Балканах, и я остался без работы. У меня была хорошая профессиональная репутация, и мне поступали самые разные предложения, но большая часть их шла из очень сомнительных источников. Достаточно сказать, что мне предлагали тренировать живой материал, прошедший психотехническую обработку в подпольной клинике, — то есть готовить так называемых зомби. Я отказался, хотя мне сулили немалые деньги. На всякий случай я отправил жену и дочку к тестю на Валдай, потому что методы давления через близких родственников дают почти стопроцентные результаты. Второе предложение исходило от очень солидного и уважаемого в обществе человека, который на самом деле занимался сбытом радиоактивных пищевых продуктов, — я должен был координировать их доставку в различные точки Москвы. Но я не хотел связываться с криминальными структурами, которые стремительно набирали силу, жирея на народной беде. Я надеялся, что в своей стране мне найдется работа по сердцу — именно об этом я мечтал. Однако вскоре произошел случай, переменивший мою судьбу, — как-то, прогуливаясь по Гоголевскому бульвару, я встретил своего бывшего командира, полковника Остапенко, и пожаловался ему на то, что никак не могу найти себе места в этой жизни. Он обещал подумать, чем тут можно помочь. Потом долгое время он со мной не связывался, и я даже грешным делом решил, что он забыл обо мне. И вдруг — звонок! Меня вызывают на закрытое совещание. «Игорь, — сказал Василий Остапенко, — я наконец-то нашел для тебя стоящее дело». Он-mo и рассказал мне, что при Министерстве обороны организуется какой-то спецотдел и там требуются люди с моими данными. С утра пораньше, в свежевыглаженной форме, я явился по указанному адресу. Сейчас, когда я пишу эти воспоминания, Арбатскую площадь привели в порядок и даже восстановили по старым фотографиям кинотеатр «Художественный», но тогда это место было одним из самых запущенных в Москве, в особенности потому, что высотные здания на Новом Арбате рухнули, не выдержав землетрясений и ураганов, которые двадцать лет назад сотрясали всю планету. Их обломки торчали точно гнилые зубы, и местное население избегало ходить по когда-то оживленному торговому проспекту, поскольку в развалинах поселились всякие криминальные личности. Именно отсюда, по слухам, выходили на свою охоту страшные маньяки-душители, которых горожане прозвали тугами. Поначалу туги жили двойной жизнью и выглядели большей частью самыми обычными людьми, но постепенно вторая, темная сторона их натуры брала верх, они начинали сторониться людей и солнечного света и остаток своих дней проводили в развалинах и заброшенных пригородных строениях, изредка нападая на случайных путников. Я знал, что Министерство обороны совместно с МВД готовило программу борьбы с тугами, но, по слухам, программа эта находилась лишь в стадии разработки. Это объяснялось тем, что, как ни странно, туги, вызывающие инстинктивный панический страх у населения и ставшие пугалом, которым стращают непослушных детей, на самом деле доставляли нашим службам гораздо меньше хлопот, чем организованные преступные группировки, стремящиеся нагреть руки на том экономическом хаосе и политической нестабильности, что царили в стране. Все силы были брошены на борьбу с организованной преступностью, насколько позволяли наши скудные средства.

Дежурный офицер на входе сказал, что меня ожидают и что совещание уже началось. Я прошел в небольшой актовый зал с кафедрой на возвышении и сел в один из задних рядов. Зал был переполнен. Докладывал полковник Остапенко. К моему удивлению, речь шла именно о тугах.

Он сказал, что правительства многих стран давно уже обеспокоены той скоростью, с которой распространяется эта опасная мания. А потому, если проблема организованной преступности и бандитизма — личное дело каждой страны, то ради того, чтобы покончить с тугами, правительства решили объединить свои усилия. Мало того, сказал он, мы неожиданно получили помощь извне. И тут он впервые представил нам кадара. Мне еще ни разу не приходилось самому встречаться с братьями по разуму, но я видел их по телевизору, хотя и не очень часто. Признаюсь, я почувствовал себя неуютно и еле смог сдержать возглас удивления при виде поднявшегося на кафедру актового зала Министерства обороны инопланетного существа. Тем не менее меня приятно поразила его речь. Кадар говорил вполне свободно и связно. Он сказал, что является представителем специальной миссии по контакту, которая была отправлена с его родной планеты, и что они готовы оказать нам бескорыстную помощь, потому что понимают, в каких тяжелых условиях сейчас находится все человечество. К сожалению, сказал он, культурное эмбарго, введенное их родной планетой, и технологическое эмбарго, наложенное ООН, не позволяют им помогать нам материально, предоставляя соответствующее оборудование и технику, но они готовы оказать нам консультативную помощь. Например, сказал он, возможно, поведение тугов диктуется соответствующими биохимическими изменениями. В этом случае, вероятно, удастся найти и обезвредить то вещество, которое так меняет поведение людей, превращая их в убийц-маньяков. Биохимики, врачи и медэксперты кадаров готовы предоставить свои услуги тем странам, которые согласятся их принять. Единственное, о чем они просят, — чтобы им предоставили возможность оперативной работы в гуще нашей жизни, потому что это лучше поможет им изучить культуру и обычаи землян. На этом он закончил свое выступление, и слово вновь взял полковник Остапенко. Он сказал, что при двух министерствах организуется специальное подразделение, и желающие могут быть зачислены на оперативную работу, после того как пройдут соответствующие тесты, в том числе и на ксенофобию. Тогда я не знал, что значит