Эдвард помедлил с ответом.

— Не знаю, как и сказать вам. Боюсь выглядеть смешным. Взрослый, серьезный человек, и вдруг такая мистическая чепуха.

Он достал из диаскопа микропленку, вложил ее в небольшой футляр и повернулся к Барбаре:

— Странно, я думал, они заберут хотя бы одну пленку. Но все на месте. И — никаких посланий.

Он принял из рук Барбары чашечку с кофе.

— Честно говоря, я совсем не собирался столько времени посвящать здесь работе. Я думал, это будут… римские каникулы… — Он улыбнулся и покачал головой. — А получилось совсем наоборот — ни минуты покоя. Не верится, что я всего пять дней в этом городе. Столько всего произошло.

Барбара указала на коробочку с микрофильмом:

— Думаю, вы единственный человек в мире, способный расшифровать эти страницы.

— Вы мне льстите, Барбара. На самом деле есть немало других ученых, которые в состоянии это сделать. Просто им понадобится больше времени — месяцы исследований в библиотеках и архивах. А у меня жесткие сроки. Надо понять все до тридцатого марта. Значит, остается всего несколько дней.

— В таком случае нужно не мешкая приниматься за работу. Я готова помогать вам. — Барбара взяла со стола блокнот и карандаш.

Эдвард поднялся и, расхаживая по комнате, принялся рассуждать:

— Я уже сделал заметки о некоторых фразах, требующих критической оценки. Байрон называет в дневнике места, где бывал, и людей, с которыми встречался в Риме. Многое из этого мне еще не удалось найти. — Каждый раз, проходя мимо окна, Эдвард видел Замок и парящего над ним Божьего посланца. — Главная проблема сейчас — понять, был ли я действительно прав, утверждая, что площадь, упоминаемая Байроном, — плод воображения, поэтический вымысел.

— Похоже, не вымысел, раз художник написал ее. Ах, если бы найти эту картину!

— Я нашел ее. — Барбара удивленно вскинула голову. — Но ее увели у меня прямо из-под носа.

— И где она теперь находится? — Глаза Барбары потемнели от волнения.

— Картина находится на корабле с веслами… если верить информации с того света. Я не шучу. И нахожусь в здравом уме. А может быть, и не в здравом. Но тогда безумие мое состоит именно в том, что я не хочу с ним согласиться. Барбара, вчера я присутствовал на спиритическом сеансе…

Барбара приготовилась услышать что-то необычное. Громкий телефонный звонок заставил обоих вздрогнуть. Девушка сняла трубку.

— Алло! — Выслушав невидимого собеседника, она взглянула на Эдварда: — Да, сейчас позову его.

Она передала трубку Эдварду и прислонилась плечом к косяку двери, ведущей на террасу.

— Алло! — произнес Эдвард.

В трубке зазвучал мужской голос, несколько искаженный аппаратом.

— Добрый вечер, профессор! Извините, что я позволил себе позвонить вам по этому номеру. Надеюсь, не оторвал вас ни от чего важного? — В голосе звучала ирония.

— Кто это говорит?

* * *

Человек, звонивший Эдварду, находился в гостиной первого этажа некой виллы, расположенной на окраине Рима. Держа трубку возле уха, он скосил глаза на часы, которые имел привычку носить на внутренней стороне запястья.

— Я ваш друг, профессор. У вас много сочувствующих в этом городе, но думаю, я — тот единственный, кому вы действительно можете полностью доверять.

— Ах, это вы, Салливан? Что вам нужно?

— Хочу извиниться за скоропалительный отъезд, но уверяю, у меня были на то свои серьезные причины.

— А где Оливия?

— Оливии здесь нет. Она, что называется, покинула корабль. Думаю, это была ошибка… Очень грубая ошибка…

Раскрытое окно за спиной Салливана выходило в сумрачный сад. Спрятавшись в зарослях кустарника, в нескольких метрах от окна стоял британский атташе по культуре и прислушивался к разговору. Потом Пауэл медленно опустил руку в карман пиджака.

— Послушайте меня, профессор, — решительно продолжал барон Россо. — Механизм заработал. Один покойник уже есть. Думаю, вы поняли, о ком я говорю. Даже если им удастся заставить всех поверить, что все произошло естественным образом. И для вас тоже уже заготовлено свидетельство о смерти. И дата уже проставлена. Тридцать первое марта 1971 года.

* * *

Стоя спиной к Эдварду, Барбара внимательно следила за ходом телефонного разговора.

— Послушайте, Лестер, если вы хотите сообщить мне что-то важное, очень хорошо, но не лучше ли это сделать при встрече? Где вы сейчас находитесь?

— В одном укромном месте, куда буду рад пригласить и вас. — Салливан поднес трубку ближе к губам и понизил голос: — Я знаю, профессор, нечто такое, чего не знают другие. И это может оказаться весьма полезным для вас. Могу только сказать, что у меня в руках одна половина банкноты, а другая ее половина — в дневнике Байрона. Нужно только соединить эти две половины… — Эдвард почувствовал, как у Салливана перехватило дыхание. — И с помощью этой банкноты вы сможете купить себе жизнь, профессор. Это ваш единственный шанс на спасение, и думаю…

Последние слова были прерваны двумя пистолетными выстрелами. Вскрикнув, Эдвард отдернул телефонную трубку от уха.

Барбара вздрогнула. Со своего места она тоже отчетливо услышала выстрелы. А повернувшись, увидела и побелевшее лицо Эдварда.

— Алло!… Алло!… Салливан!

* * *

Телефонная трубка, которую только что держал Салливан, теперь валялась на ковре в гостиной. Чья-то рука подняла ее и опустила на аппарат, рядом с которым лежал внушительных размеров пистолет.

* * *

Эдвард стоял посреди комнаты, обхватив голову руками. Барбара, перепуганная до смерти, трясла его за плечи:

— Это ведь были выстрелы, да?

Эдвард старался говорить как можно спокойнее:

— Так мне показалось. — Он нервно усмехнулся. — Довольно грубый способ прерывать разговор.

— Но кто это был?

Эдвард не ответил. Они вышли на террасу и, прижавшись друг к другу, словно испуганные дети, смотрели на темные воды Тибра и на бронзового ангела, кроваво алевшего в лучах заката.

— Простите… Эдвард, но почему вы не доверяете мне? Как я могу помочь вам, ничего толком не зная?

Эдвард взял ее руку в свою.

— Нет, Барбара, вовсе нет. Я доверяю вам. Просто не хочу вас впутывать в эту темную историю. А сейчас я должен думать только о дневнике Байрона. Только это сейчас имеет значение. До лекции осталось пять дней.

* * *

Пауэл, стоя все в том же саду, защелкнул золотой портсигар и положил его в карман пиджака. Потом закурил, бросил последний взгляд на раскрытое окно и бесшумно удалился.