— Касамба, — повторила Ирина. — Мифическое чудовище дольмеков, которое обитает в огненном озере в преддверии подземного мира. Крылатые демоны приносят ему души умерших, и те, кого чудовище пожирает, попадают в ад. Тех, кого оно не трогает и кто сумеет доплыть до берега, ждет рай.

— Весьма занимательно, — произнес Кирьянов. — Так-так, и значит, вам угрожает это чудовище? Ирина, скажите, пожалуйста, откуда у вас такие знания мифологии… дольмеков? Весьма и весьма специфическая тематика…

— Я разговаривала с несколькими людьми, которые занимаются дольмеками, — ответила Татищева. — Моя двоюродная сестра Лайма увлекалась этим. До тех пор…

— До тех пор? — спросил Кирьянов. Он вспомнил, что слышал нечто об ужасной трагедии — муж, кажется, стал жертвой несчастного случая на крупном предприятии, а вот жена…

— До тех пор, пока ее не убили, — произнесла Ирина, и Андрей отметил, что Татищева совершенно спокойна. Она размышляет о смертях вслух, как будто это самая привычная для нее тема разговора.

— И я думаю, что проклятие дольмеков существует, — сказала вдруг Ирина. — Я долго размышляла. Сначала мне казалось, что все это глупости, но чем дольше я думала над этим, тем чаще мне приходилось соглашаться с тем, что в этом деле много несоответствий.

— О чем вы ведете речь? — изумился Андрей. Ирина ничего не ответила. Она словно и не слышала вопроса психотерапевта. Кирьянов с беспокойством наблюдал за пациенткой. Такое впечатление, что она пытается компенсировать потерю способности создавать романы бурным витком фантазии. Что ж, он слышал о таком — бывает, творческие личности путают реальность и выдуманный мир. Но неужели такое ждет и Ирину Татищеву?

— Вам вряд ли будет это интересно, — сказала Ирина. — И кстати, Андрей, я уверена, что сеанс заканчивается.

Кирьянов взглянул на наручные часы и удивился — Ирина права. В его кабинете не было часов ни на стене, ни на столе. Пациенты, приходя к нему, должны полностью расслабляться, забывать о сумасшедшем темпе жизни, отвлекаться от насущных проблем и предаваться излечивающему разговору. А вот Ирина… Получается, что она помнит о времени, она никак не хочет сконцентрироваться на том, что важно. А для нее сейчас важно принять его помощь.

Андрей ощутил легкое беспокойство. Похожее чувство он испытывал, когда к нему в последний раз на прием пришла та самая генеральша, застрелившая потом спящего супруга. Женщина была вполне спокойна, даже чересчур спокойна, сны больше не мучили ее. Она приняла решение… Она совершила убийство тремя днями позже. И вот Ирина Татищева — но сравнивать ее с супругой генерала нет необходимости. Разве Ирина способна на убийство? Хотя, если задуматься… Она уверяет всех, что видела убитого мужа, ее родственники стали жертвами непонятных смертей. И весь цикл замыкается на одном человеке — на самой Ирине Татищевой. Но нет, это его выдумки, Ирина никоим образом не может быть причастна к этим смертям. Да даже если кто-то и потребует у него отчета об их беседах, он ни за что не согласится предоставить информацию.

Ирина с легкостью поднялась с кушетки. Наваждение исчезло, Андрей встрепенулся. Что за глупости лезут ему в голову, возможно, на него произвел сильное впечатление рассказ Ирины.

— В ближайшие две недели мы с вами не сможем увидеться, — сказала Татищева. — Я уезжаю во Францию.

Андрей поразился, а затем осторожно спросил:

— А куда именно?

Ирина ответила:

— В небольшой городок под Парижем, там находится монастырь Святого Духа, в котором хранится древний манускрипт. Думаю, он сможет пролить свет на некоторые события.

— Ира, я думаю, что, как только вы вернетесь из Франции, вам необходимо снова прийти ко мне на прием, — сказал Кирьянов.

— Вы, как всегда, правы, — ответила Татищева. — Я несколько раз пробовала начать роман, но мысли, как будто их кто-то спугивает, расползаются, едва я напишу два-три абзаца. Я свяжусь с вашей секретаршей, всего хорошего!

Она, одарив Андрея великолепной улыбкой, вышла из кабинета. Психотерапевт остался один. Так не может больше продолжаться! Он должен ей сказать… Нет, он не имеет на это права! У Ирины своя жизнь — у него своя.

Андрей машинально взглянул на часы. Его ожидает следующая пациентка, супруга крупного столичного банкира. Но до начала приема имеется еще четверть часа. Кирьянов подошел к полке с книгами, выискал нужный том, открыл его, пробежал глазами.

Вот они, дольмеки. Кое-что об их мифологии и вере. Чудовище Касамба, так, кажется, говорила Ирина?

И он погрузился в чтение.

— Дорогой Ярослав, как мы рады тебя видеть! — Ирина и профессор Иваницкий находились в здании международного аэропорта имени Шарля де Голля. Их лайнер приземлился десять минут назад, и вот они в Париже. Ирина была несколько раз с Олегом во французской столице, но в основном их поездки удивительным образом совпадали с нужными Олегу встречами, участием в заседании нудных комиссий и бесконечными рандеву с политиками и промышленниками. Ирине практически не оставалось времени на то, чтобы осмотреть этот великолепный город. Олег требовал, чтобы жена, известная русская писательница, автор множества бестселлеров — именно так представлял он всем свою очаровательную супругу, — сопровождала его повсюду.

И вот она снова в Париже. На этот раз без Олега. Потому что он мертв. Прошло около месяца с того дня, как она обнаружила убитого мужа в особняке. С тех пор от Олега — или, точнее, от его убийцы — пришло еще несколько факсов. Олег якобы отдыхал сначала на Канарах, потом перебрался в Италию. И никому до этого нет дела.

— Дорогой Мишель! — воскликнул на плохом французском Ярослав Мефодьевич. — Я счастлив видеть тебя и твою прелестную Лоретту!

Ирина взглянула на пухлого и невысокого пожилого француза с подозрительно черными волосами. Профессор Парижского университета Мишель де Вааль, старый знакомый Ярослава Мефодьевича. И его жена — элегантная пепельная блондинка, на две головы выше мужа, облаченная в эксклюзивный красный костюм от Шанель.

Профессор де Вааль галантно поцеловал Ирине руку, его жена тепло приветствовала ее.

— Пошли, мои дорогие, — сказал профессор, — нас ожидает праздничный обед в ресторане по такому знаменательному поводу! А затем мы отправимся в Валло-дю-Крэ!

Ирина с ужасом поняла, что ее знаний французского едва хватает, чтобы понимать все, о чем говорят парижский профессор и его жена. Темп ужасный! А она-то считала, что хорошо знает язык. Впрочем, Ярослав Мефодьевич знал язык еще хуже ее, и поэтому через полчаса он попросил Ирину выступать в качестве переводчицы.

— Голубушка, не сочтите за труд, а то мне так сложно улавливать смысл, — сказал профессор Иваницкий. — Вот с английским у меня более-менее все в порядке, но Мишель каждый раз обещает, что будет говорить медленнее, и всякий раз забывает об этом обещании.