Дэлглиш собирался дойти до черной башни, отмеченной на карте отца Бэддли, не столько из подлинного любопытства, сколько потому, что надо было выбрать какую-нибудь цель для прогулки. Все еще размышляя о гибели Виктора Холройда, коммандер двинулся дальше и почти неожиданно вышел прямо к башне, строению бестолковому и довольно страхолюдному. Башня была круглой в сечении, но сверху ее венчал восьмиугольный купол — ну ни дать ни взять громадная перечница с восемью узкими высокими окнами, отражавшими яркие солнечные лучи. Это придавало башне отдаленное сходство с маяком. Заинтригованный, Дэлглиш обошел вокруг, касаясь рукой черной стены. Он понял, что вообще-то она построена из известняка, но выложена черным сланцем — точно причудливо разукрашена маленькими щитками полированного агата. Местами сланец облупился, так что стенка стала пятнистой; черные переливающиеся чешуйки выстилали землю у основания, поблескивая в траве. С севера, с подветренной стороны от моря, кто-то, по всей видимости, пытался развести сад. Теперь, правда, здесь остались только лохматые куртинки маргариток, разросшийся сам по себе львиный зев и одинокий хилый розовый куст с двумя белыми чахлыми бутонами. Стебельки роз уже приникли к камню и скрючились, смиряясь перед наступлением холодов.

Нарядное каменное крыльцо с восточной стороны башни вело к окованной железом дубовой двери. Дэлглиш поднял тяжелую ручку и с усилием повернул ее, однако дверь была заперта. Глянув вниз, коммандер увидел вделанную в стену неровную каменную табличку с выгравированной на ней надписью:

В ЭТОЙ БАШНЕ СКОНЧАЛСЯ

УИЛФРЕД МЭНКРОФТ ЭНСТИ

27 ОКТЯБРЯ 1887 ГОДА В ВОЗРАСТЕ 69 ЛЕТ.

CONCEPTIO CULPA NASCI PENA

LABOR VITAnecessi morinote[3]

Странная эпитафия для почтенного викторианского землевладельца — и неподходящее место для спокойной кончины. Нынешний владелец Тойнтон-Грэйнж, судя по всему, наследовал частицу эксцентричности своего предка. CONCEPTIO CULPA: теологию первородного греха современное общество отринуло вместе с прочими неудобными догмами, и даже в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году она, должно быть, выглядела старомодно. NASCI PENA: анестезия милосердно ослабила это наставительное утверждение. LABOR VITA: ну уж нет, если технологии двадцатого века могли хоть чем-то помочь. NECESSI MORI — ага, вот в чем загвоздка! Смерть. Ее можно игнорировать, бояться, даже приветствовать — но не победить. Она и нынче была столь же бесцеремонно-навязчива, как эта табличка с эпитафией, и куда более долговечнее. Смерть — одна и та же вчера, сегодня, завтра, всегда. И нтересно, Уилфред Мэнкрофт Энсти сам выбирал себе сию мрачную эпитафию? Видел ли он в ней хоть какое-то утешение?

Дэлглиш зашагал дальше вдоль берега, обогнув бухточку с галечным пляжем. Ярдах в двадцати оттуда вниз вела тропка — крутая и, наверное, опасная в сырую погоду. Дорожка лишь наполовину возникла в результате удачного расположения скал, а наполовину была делом человеческих рук. И где стоял Дэлглиш, утес обрывался к морю почти вертикально. Адам с изумлением увидел, что даже в столь ранний час на скале висят веревки, а на них болтаются два скалолаза. В верхнем из них, том, что был без шляпы, Дэлглиш мгновенно узнал Джулиуса Корта. А когда второй поднял голову, то под красной защитной каской появилось лицо Денниса Лернера.

Оба лезли хоть и медленно, но уверенно. Так уверенно, что Дэлглиш даже не стал отходить назад, опасаясь, что кто-нибудь из них при виде неожиданного зрителя случайно отвлечется и потеряет равновесие. Оба явно совершали это восхождение и прежде — маршрут и приемы были им хорошо знакомы. Скалолазам оставался только последний отрезок пути. Любуясь ровными, неторопливыми движениями Корта, его умением впиться, как пиявка, в любую трещинку или выступ на каменной поверхности, Дэлглиш поймал себя на том, что он невольно вспоминает отдельные эпизоды из своих юношеских походов и мысленно поднимается вместе с альпинистами, отмечая каждый этап пути.

Десятью минутами позже коммандер шагал туда, где над обрывом показались голова и плечи Джулиуса. Корт подтянулся и, чуть запыхавшись, встал рядом с Дэлглишем. Не говоря ни слова, он вбил крюк в трещину рядом с большим валуном, продел веревку через него, потом через обвязку у себя на поясе и начал помаленьку выбирать ее. Снизу раздалось радостное восклицание. Джулиус уперся спиной в валун и крикнул:

— Как будете готовы, взбирайтесь!

Не прошло и пятнадцати минут, как Деннис Лернер стоял рядом и сматывал веревку. Часто мигая, он снял очки, стер с лица то ли брызги, то ли капли дождя и трясущимися пальцами заложил дужки за уши. Джулиус бросил взгляд на часы:

— Час двадцать — лучший результат на сегодняшний день. — Он повернулся к Дэлглишу: — В этой части побережья не так много пригодных для восхождения мест, так что мы работаем над скоростью. А вы занимаетесь альпинизмом? Я мог бы одолжить вам необходимое снаряжение.

— Я давненько не тренировался — практически со школьных лет. И судя по тому, что сейчас видел, я далеко не вашего класса.

Коммандер не удосужился пояснить, что еще не окреп после тяжелой болезни. Возможно, прежде ему и захотелось бы оправдаться, однако за последние несколько лет Адам перестал переживать из-за того, что могут подумать другие о его храбрости и силе.

— Раньше мне составлял компанию Уилфред, — сообщил Джулиус, — да вот месяца три назад мы обнаружили, что кто-то нарочно перетер одну из его веревок. Кстати, по занятной случайности мы как раз собирались совершить именно такое восхождение. Он отказался выяснять, кто это сделал. Полагаю, кто-нибудь в Тойнтон-Грэйнж точил на него зуб. Ничего удивительного, Уилфреду надо ждать подобных мелких недоразумений. Неизбежное последствие игр в Господа Бога. Впрочем, на самом-то деле ему ничего не грозило — я всегда проверяю снаряжение перед стартом. Но это его разволновало, а может, и дало желанный предлог, чтобы бросить всю затею. Надо сказать, у него не слишком-то хорошо получалось. Ну, а теперь мне приходится уповать только на Денниса — когда он, как сегодня, берет выходной.

Лернер повернулся к Дэлглишу и улыбнулся. Улыбка преобразила его лицо, сняла напряжение и угрюмость. С неожиданной мальчишеской откровенностью он произнес:

— Вообще-то большую часть времени я боюсь не меньше Уилфреда. Правда, я учусь. Завораживающее занятие, потихоньку начинаю даже его любить. В полумиле отсюда есть совсем легкий подъем, на выступ, где гнездятся кайры. Джулиус начал тренировать меня с него. Это действительно нетрудный путь. Если хотите попробовать, можем взобраться с вами туда.

Его наивное стремление передать другим свою радость, разделить с ними удовольствие производило необыкновенно приятное впечатление.

Дэлглиш покачал головой:

— Едва ли я проведу здесь достаточно много времени для этого.

Он заметил, как Лернер и Корт мгновенно переглянулись, на краткий, почти неуловимый миг встретившись взглядами.