Когда теряю последнюю надежду, то замечаю движение. Лазарро быстрым шагом идёт ко мне прямо под дождём. Мой пульс оглушает меня. Лазарро обхватывает моё лицо ладонями, и я, совершенно обессилившая, падаю на него, цепляясь пальцами за пиджак.

– Прости меня… – шепчу. – Прости, что я гуппи. Я глупая. Я упустила улику… я должна была… хоть что-то должна была сделать… помочь тебе. Прости меня…

– Ты не упустила свою жизнь, Белоснежка. Это для меня намного важнее.

Всхлипываю от его слов. Лазарро прижимается к моим губам, и я отвечаю ему на поцелуй. Он обнимает моё тело, заставляя поверить снова, что не всё ещё потеряно. Есть слабая надежда. И я снова обретаю веру.

– Поехали домой. – Он подхватывает меня на руки и несёт к машине. Я прижимаюсь к нему, ища защиты и тепла.

Лазарро усаживает меня себе на колени, придерживая и постоянно поглаживая по спине. Я знаю, что близость с ним опасна и неправильна. Знаю, что всё это выйдет мне боком. Но я ничего не могу поделать сейчас со своим сердцем. Оно снова взорвалось от боли, и мне нужен тот, кто знает, как вырваться из её оков.

Я не думала, что после ссоры и сильных, ранящих слов, можно просто спокойно жить дальше. На самом деле ведь это странно, да? Тебе вроде бы стыдно за то, что ты сказала. Ты вроде бы была права. Вроде бы поступила так, чтобы защитить своё достоинство и показать, что не половая тряпка, а личность. Вроде бы это был конец. Но оказывается, люди бывают умнее, чем это кажется в минутный порыв эмоций. Да, именно умнее. Они не припоминают твоих слов, не обвиняют тебя, не насмехаются над твоей слабостью. Они просто молча берут тебя и несут на руках, не возмущаясь при этом и не унижая прошлым.

Хотя я и нахожусь в непонятном состоянии, но мой разум чист. Да, там много грязи и ненужного мусора, но сейчас их прибрали. Очень быстро. Лазарро одной рукой сгрёб всё ненужное в охапку и отодвинул, как, в принципе, всегда и поступал. То, что мешает, он или не замечает, или игнорирует, или расчищает путь любым способом. Я наблюдаю за ним. Каждую минуту жду, что Лазарро начнёт говорить со мной, обвиняя в импульсивности, обмане, предательстве и во многом другом из того, что ему придёт в голову. Он молчит. Ставит меня под душ. Снимает с меня обувь, отбрасывая затем в сторону. Расстёгивает комбинезон и помогает вылезти из него. Раздевается сам. Он действует словно машинально, снимая мои трусики и даже не возбуждаясь при этом. Он спокоен, и вот это для меня самое страшное. Значит, он разумен и сейчас не готов воспринимать меня. От слова «никак». Просто молча выполняет какую-то задачу, которую выстроил в своей голове. Моет меня, растирая кожу ладонями, убирает с лица потёкшую косметику, трёт волосы шампунем, ополаскивает и вытирает на сухую. Одевает меня в халат, набрасывает такой же себе на плечи и выносит из ванной. Осторожно сажает на матрас и уходит.

Я недоумённо смотрю на тёмный коридор и не понимаю, что делать дальше. Нужно ли с ним поговорить? Нужны ли ему объяснения? Нужны ли они мне? Я просто не знаю, как поступить, ведь всё кажется таким потерянным и холодным.

Лазарро возвращается с бутылкой виски, двумя бокалами и упаковкой сыра. Ставит всё на матрас и садится. Наливает в один бокал виски, вкладывает его в мою руку и подносит её к моим губам вместе со своей.

– Пей, – сухо бросает он. Делаю глоток и кривлюсь.

– Всё пей.

Молча, опрокидываю в себя алкоголь, и меня снова начинает тошнить. Лазарро разрывает упаковку с сыром и подносит кусочек к моим губам. Послушно открываю их и жую. Хотя бы так. Резь в желудке проходит. Лазарро обновляет мой бокал и наливает себе. Он отодвигается к стене и прислоняется к ней спиной. Закрывает глаза, делает глоток виски и облизывает губы.

Что делать? Должна ли я что-то делать?

– Подай мне сигареты и спички. В углу где-то валяются, – сухо отдаёт распоряжение. Поворачиваю голову к складу оружия, затем оглядываюсь на Лазарро.

– Сам встань и возьми, – обиженно отвечаю. Я ему не служанка. И приносить выпивку я не просила, как и сыр. Он сам это сделал.

Демонстративно ползу к стене и сажусь в такую же позу, как и он. Лазарро даже не открывает глаз. Он тянется рукой через меня и достаёт из-под матраса помятую пачку.

– Серьёзно? Она была у тебя под рукой, а ты приказал мне тащиться к этим пушкам? – недовольно бурчу.

– Ты никогда не будешь послушной, Белоснежка. Никогда, – глубоко вздыхает и, открыв глаза, зубами достаёт сигарету из пачки. Закуривает её с помощью зажигалки, которая тоже была в этой же пачке.

– Быть послушной и прислугой – разные вещи, – замечаю я.

– Давай, скорее переваривай информацию, затем поплачь, покричи, и я посплю. У меня был тяжёлый день, я не хочу подскочить ночью из-за того, что ты больше не в шоке, – равнодушно бросает Лазарро, выпуская дым. Удивлённо поворачиваю к нему голову. Он запивает горький привкус табака виски.

– Я уже поплакала и покричала. Если это всё, чего ты ждёшь от меня, то план выполнен. Можешь ложиться спать, бесчувственная скотина. – Разочарованно качаю головой и делаю глоток виски. Теперь он только согревает.

– Ты оскорбила меня, – не смотря на меня, констатирует Лазарро.

– Правда? Я даже и не заметила, думала по имени тебя назвала, – фыркаю я.

– За это я наказываю.

– Ну, всегда бывают исключения. Воспринимай это, как синоним своего имени. Очень похоже. Тебе не кажется?

– Знаешь, что советуют делать, когда кажется?

– Бежать к чёрту от того, кто советует.

– Дверь открыта. Вперёд. Только далеко ли ты убежишь, Белоснежка?

– Мне лень. Утром воспользуюсь твоим предложением. И уж поверь, убегать я умею.

– Охренеть, сделала открытие.

– Ты меня что, выгнал?

– Я тебя не держу. Больше не держу.

Его слова ранят меня. Когда-то он рычал и повторял, что я его.

Моя. Моя. Моя.

А теперь? Так безразлично говорит. Насколько спокойно. Болезненно равнодушно. И ведь это то, чего я добивалась всё время. Выходит, что обманывала себя и довольно сильно.

– Хорошо, раз ты так хочешь, то уйду утром. И раз это моя последняя ночь, то мне больше бояться ничего не нужно, да и, в принципе, тебе не важны мои слова. Значит, я могу сказать. Мне жаль. Не думала, что так сложно добывать доказательства и ловить улики. Мне следовало перехватить шприц или ударить медсестру сильнее, чтобы хоть как-то отплатить тебе за то, что ты для меня сделал. Но я имею то, что имею. Думаю, я могла бы больше, если бы умела это. Мне казалось, что я многому научилась, а на самом деле ничего не смогла, не выжала из этого покушения. Мне жаль. Просто жаль. Прости, что разочаровала, потому что себя я очень разочаровала. – Допиваю виски из стакана и тянусь к бутылке. Наливаю себе и добавляю порцию Лазарро.